Роман в новеллах о Любви и Боли

Сага о Ричардсонах.

Содержание:
Глава 1. Сладостное утро……………………………………………………………………………………………..
1-4

Глава 2. Приютские страсти………………………………………………………………………………………..
4-10

Глава 3. Такая разная любовь……………………………………………………………………………………..
10-15

Глава 4. Когда слуги плачут……………………….………………………………………………………………..
15

Глава 5. Супружеская порка: всерьез, без шуток…………………………….……………………………….



Глава 6. Воспоминания Альфреда: материнские розги и мисс Памела…………………………………



Глава 7. Детство Фелиции: розга капитана Крекстона и грум Стиви……….…………………………….




Глава 1. Сладостное утро. 

Солнце только пробивалось сквозь полог, окружавший кровать, когда Альфред проснулся. По привычке он начал обдумывать план на сегодняшний день. Сначала дела семейные (порки супругов за провинности за неделю, он провинился дважды, Фелиция - тоже), потом можно и приют навестить, чтобы выдрать двух шалунов. Как самые строгие и умелые в порке супруги Ричардсон получили среди других попечителей привилегию: сечь самых непослушных, применяя свою собственную методику. Как правило, порка производилась в час после полудни, когда все воспитанники уже были наказаны. Тогда Альфред и Феля принимались за своих подопечных. Но все это позже... а сейчас... Альфред откинул одеяло и обнажил фигурку Фелиции. Маленькая, но с соблазнительными формами, она составляла единственную и не проходившую уже шесть лет страсть и счастье. Альфред даже шутил, иногда называя ее Фортунатой, намекая на происхождение имени. Фортуната и Фелисита означали богиню счастья и удачи. Брак с такой несравненной женщиной Альфред считал самым большим подарком Фортуны. Скользя взором по нежной фигурке Фелечки, спавшей на животе, он выбрал точку, с которой собрался начать ласку. Едва касаясь губами ее правой ягодички, он продолжил страстное путешествие к ее левой сестричке, потом по спинке к затылку, на плечи... и снова вниз к попочке... Он слушал ее взволнованное дыхание, чувствовал, как в ней нарастает желание (его желание уже давно обрело твердые формы) и ждал, когда жена повернется на спину и подставит его ласкам свои передние прелести... Фелиция сдерживалась недолго. Она потянулась, как кошечка, изогнувшись всем телом, и перевернулась на спину, потянувшись к мужу руками и губами, наклонилась над ним, лаская. Альфред был невысок, но великолепно сложен. Она пробежала губами по крепкой шее, запуталась пальцами в волосах на груди, мелкими поцелуями добралась до сосков и стала по очереди их покусывать, чувствуя, как они собираются в тугие комочки. Ей очень нравилось заниматься сексом по утрам, пока они оба были еще полны сил. Альфред тихо проурчал что-то и крепко прижал ее к себе. Альфред отозвался на ласку жены, поглаживая ее нежное тело. Потом обнял и положил ее на спину, целуя самые красивые грудки на свете. Феля славилась лучшим бюстом во всем графстве. Для Альфреда же не было и во всей Британской империи, на всем свете другой женщины, которая могла бы сравниться с ней. Опускаясь от грудок жены все ниже он покрыл поцелуями ее животик (не забыл поласкать языком пупок) и наконец спустился к самому входу в «храм любви». Одновременно лаская Фелюшку рукой он с удовольствием увидел, как она раздвигает ножки, чтобы пропустить его рот и язык. Между темными волосиками, как из зарослей джунглей открывался вид на набухшие от желания губки и вход в... Для Фели и Альфреда, родители которых переехали в Англию из восточных колоний, были в ходу интимные названия для гениталий друг друга. Вход во влагалище Фелиции именовался храмом любви или пещерой Али-бабы, пенис Альфреда называли Али-бабой или жрецом. Сейчас взору Альфреда открывалась пещера, полная сокровищ, обещающая восторг и удовольствие. Но сначала, Альфред должен был поласкать Фелечку языком, чтобы распалить посильнее (как Али-баба произносил "сим-сим откройся”). Он начал облизывать нежные губки, постепенно вводя язычок в пещерку, стараясь «наладить контакт» с «маленькой феей пещеры». Судя по довольному мурлыканью Фелечки контакт успешно налаживался... Теперь супруг мог вновь подниматься от лобка наверх, чтобы продолжить ласку Фелькиных Монбланов... Фелиция просунула руку между их горячими телами, дотянулась до "жреца”, обхватила ладонью гордо восставший, набухший ствол, провела по нему несколько раз, погладила бархатистую головку, натянувшуюся уздечку, смазала выделяющейся жидкостью: теперь ее пальцы легче скользили. Другой рукой она ласкала худощавые ягодицы мужа, гладила и сжимала его мышцы, проводила по коже ногтями. "Жрец” вздрагивал в ее ладони, сама она вся горела. Феля засмеялась счастливо и, перевернув Альфреда на спину, оседлала его, выгнувшись назад так, что крупные чаши ее грудей напряглись, а соски смотрели почти вверх. Альфред задыхался от желания, пока Феля ласкала своими пальчиками его Али-бабу. Наконец, Самая Прекрасная Женщина оседлала его и медленно стала опускаться на пенис мужа. Альфред придерживал ее за бедра, помогая опуститься, его Али-баба уже вошел в пещеру и... Началось служение всем богам и богиням Любви... Крепкие створки Пещеры сладко обнимали... Поднимая и опуская Фелечку, Альфред старался с каждым разом входить все глубже и сильнее, чтобы соединить Жреца с алтарем Храма и сделать служение приятным для жены. Раскачивающиеся груди Фели теперь были похожи на спелые плоды кокоса, а сам супруг превратился в путника, который жаждет напиться из этих сосудов. Продолжая помогать жене одной рукой (подведя ее под тугую попку) подниматься и опускаться, другой рукой Альфред стал ласкать левый плод, перебирая пальцами вокруг сосочка, поглаживая нежную кожу вокруг него... Желая усилить активность жены, Альфред нежно шлепнул ее по ягодичке... Возбужденная Фелюшка ускорила скачку и ее грудки подпрыгивали в такт. Головка была запрокинута назад, волосы развевались, делая ее похожей на амазонку, скачущую по степи, только вместо коня под ней скакал Альфред... Отдаваясь наслаждению, он не забывал следить за тем, чтобы не меньшее наслаждение получала его Родная Фелечка. По неписаному кодексу, пользуясь наставлениями древних трактатов по любви и добрачному опыту, Альфред предоставлял жене право закончить первой. Феля в шутку называла это высшим проявлением джентльменства... Фелиция двигалась все быстрее и быстрее, скачка ее становилась бешеной, гибкое тело двигалось не только вверх-вниз, но и успевало совершать вращательные движения на Альфредовом жезле страсти, обхватывая и массируя его внутренними мышцами, все более и более углубляя контакт. Али Баба касался самых потаенных точек, приводя ее в неистовство. Наконец по ее телу прошла судорожная волна, женщина негромко ахнула и рассмеялась, расслабившись. Теперь ее движения были направлены на то, чтобы довести мужа до пика наслаждения. Увидев, что Фелюшка уже на пике страсти, Альфред сосредоточился теперь на том, чтобы поскорее закончить службу самому, не утруждая Фелину пещеру. В этот момент он почувствовал, как стенки пещеры сомкнулись вокруг по прежнему твердого жезла. Он ускорил темп движения и головка жреца подсказала ему, что финал службы скор. По всей глубине пошла струя, рвущаяся наружу, как рвется лава из жерла вулкана, как устремляется к небу фонтан. ООООО, Феляяяяяяя - воскликнул от восторга Альфред. Моя Лююбимаяя, Мояяяя Богиняяяяяя РОднааааааяяяяяяяяяяяяяя... Придерживая Фелюшку за бедра, счастливый Альфред вывел своего Али-бабу из Пещеры Любви, и положил жену на кровать... на этом их любовная игра не заканчивалась. Целуя груди Фели, Альфред старался выразить в ласке нежность, восторг и благодарность за удовольствие, которые он получал занимаясь любовью с женой... В это мгновение Феля нежно отстранила его ручкой и довольно улыбаясь проворковала: - Фреди, любимый, давай продолжим позже... Нам нужно подумать, чем заняться сегодня... Денек обещает быть напряженным. - Ты права, мой ангел, нас дожидаются непослушные ученики к часу пополудни... Кроме того, - продолжил Альфред, перебирая рукой волосики на фелином лобке, - мы с Тобой провинились за неделю и тоже должны получить свои порции розговых поучений. По крайней мере, я то уж точно буду вертеть своей попкой... Ты сама дважды делала мне замечания И за Тобой, Родная, есть несколько грешков: Ты сделала одну затрату у модистки, не посоветовавшись со мной, потом Ты задержалась у своей подруги, а я волновался... За каждый случай полагается по 30 розог по Твоей очаровательной попочке, - и как бы подтверждая это, он повернул Фелю на живот, шлепнул слегка по попке и поцеловал обе ягодички, взасос, - чтобы моя девочка не боялась. Фелиция, конечно, боялась: уже слишком хлесткими были розги. 60 штук… Да, немало. А торговаться с Альфредом бесполезно – сколько назначил, столько и выдаст. Она припомнила его безобразия за неделю: в среду он вернулся из клуба навеселе, а вчера, на вечеринке, ухлестывал за женой соседа, нахально запуская глаза в вырез ее платья. Ну, погоди же! - Тебе тоже предстоит потерпеть! – строго предупредила она мужа, садясь и протягивая руку за пеньюаром, - можешь нести сюда розги. Когда Альфред встал, она томно поглядела ему вслед: уже скоро его ягодицы будут покрыты сеткой полос. О! Он так чувственно изгибается под ударами, а попка у него потом совсем горячая. Альфред обычно молчит во время порки, стесняется, а вот сама Фелечка будет сейчас визжать, как резаная! Отодвинув полог над кроватью, Альфред спустился с ложа любви на пол. В спальне было специально приготовлено все для проведения педагогически-любовных воздействий... За шторой, чтобы прислуга не увидела, в высоком ведре мокли прутья, связанные в пучки по 2 прута. Ближе к окну, под длинной салфеткой был спрятан блок для порки. Закрытый тканью, со стороны он был похож на ночной столик. Блок был устроен так, чтобы на нем было удобно фиксировать и Альфреда, и Фелечку. Передняя часть, на которую опирались лобки супругов, была закруглена и оббита батистом, подложенным шерстью. По бокам, на противоположном конце, ремнями фиксировались руки, а ноги пристегивались под коленями (для Фели) или почти у щиколоток (для Альфреда). «Дорогая», - обратился к Феле Альфред. Я думаю, что будет лучше разделить порции розог на две части: сейчас мы выпорем друг друга только за один проступок, а вторую порку проведем по возвращении из приюта. Ты же знаешь, Малышка, я могу выдержать все сразу, попка натренирована еще с детства розгами мамы и гувернантки, а вот за твою нежную попочку я беспокоюсь. И Альфред повернулся к Феле. Она лежала, соблазнительно раскинувшись, подвернув левую ножку и провоцируя мужа как на порку, так и на секс. Али-баба немедленно прореагировал. - Хорошо, давай в два этапа, - согласилась Фелиция, накидывая пеньюар на плечи и заранее потирая ягодицы, - и я буду первая, - ждать порку она не любила. Альфред выдвинул на середину спальни блок для порки, скинул с него покрывало и жестом пригласил жену устраиваться. Она медленно наклонилась над лежаком, пока Альфред подгонял его на маленький рост супруги, потом он крепко затянул ремни на ее руках и ногах. Кинул на кровать кружевной пеньюар. Выпуклая попка Фели была соблазнительно оттопырена и приподнята, ноги раздвинуты широко для полного обзора. Альфред начал перебирать пучки прутьев в ведре выбирая поровнее. Наконец он нашел подходящие и стряхнул с них воду. Для порки были приготовлены розги двух типов: для девочек – 0,12 дюйма толщиной, для мальчиков – 0,2-0,3 дюйма. Альфред выбрал два пучка для девочек. - Ангел мой, Фелюшка! - обратился он к жене. - Я не жалею денег на твои наряды и особенно на нижнее белье, которое защищает твое нежное тельце и так возбуждает меня, когда ты раздеваешься... Но, ты ведь знаешь, что я опасаюсь, как бы эти хитрецы тебя не обманули и не продали плохой товар. Поэтому я и хочу вместе выбирать твою одежду. Особенно смотреть, как ты ее примеряешь. Но поскольку на этой неделе ты провинилась, я, как заботливый муж, высеку тебя розгами. Ты получишь ровно 30 ударов, - Альфред еще раз посмотрел на попку Фелечки. О боже, как она прекрасна, как сладостно и призывно оттопырены эти сочные ягодички. Али-баба приподнялся по направлению к пещерке, открытой перед глазами мужа, ведь ножки были раздвинуты и не закрывали ничего... Альфред все медлил начинать пороть... Он знал, что Феле розги не впервой: за шесть лет их брака эти порки происходили каждую неделю. А до свадьбы, с раннего детства и до 18 лет Фелю собственноручно порол ее отец - капитан Крекстон. Но Альфред обожал ласкать жену, а причинять ей боль ему было трудно. Однако, порядок есть порядок. Если не выпороть, то Фелюшке будет трудно понять степень огорчения и озабоченности мужа. Поэтому и она порет его за его проступки... Наконец Альфред поднял розги над попкой Фели: - Итак, Фелюшка, за твое плохое поведение я высеку тебя... Розги со свистом опустились на нежные ягодички почти посередине... Хотя Альфред порол без оттяжки, на коже сразу вспыхнули два ярких рубца. Ягодички судорожно сжались, попка как будто приподнялась, а из уст Фелечки раздалось пока тоненькое, но жалобное «ойййййй». Альфред с трудом выдерживал эти слабые поскуливания Фели. С детства он видел и слышал, как пороли женскую прислугу в их доме. Мать Альфреда, овдовевшая рано, воспитывала сына и держала дом в ежовых рукавицах. Главным средством поддержания порядка были конечно розги, и слуг секли беспощадно. Альфред знал, что женщинам труднее выдерживать порку, и что они кричат под розгой. Но их крики и крики Фелечки, его Родной, Любимой, Маленькой Девочки, это разные вещи. И все-таки, пороть необходимо. После 15 розог Альфред поменял пучок и начал сечь уже по нижней части ягодичек жены. После каждого удара по этой нежной части попки ягодички резко подпрыгивали вверх, возбуждая в муже одновременно и жалость к Феле и желание обладать ею сейчас же. Ведь при прыжке попки открывался и вход в Пещеру. Али-баба уже стоял в полной боевой готовности. Удары по нижней части попки вызывали у Фелечки непрерывный визг, но просьб прекратить порку не было - Феля в этом деле была мужественной, за что Альфред ее глубоко уважал. На последнем десятке он усилил удары, придерживая прутья после удара подольше на теле, чтобы кожа припухала. Это не было проявлением жестокости, просто так у них было заведено, что последние 10 розог для Фели и 20 розог для Альфреда были самыми болючими. Фелиция знала, что Альфред справедлив, и достается ей за дело, но все-таки каждый удар больно обжигал кожу и удержаться от жалобного писка она никак не могла, а когда Альфред дошел до самого низу попки, где кожа была нежнее, она начала дергаться изо всех сил, хотя и знала, что ремни не дадут ей сдвинуться с места. И блок для порки был очень тяжел, так что Феля не могла и мечтать вырваться. Она чувствовала, как горячие рубцы наливаются на ее ягодицах, там где их касались прутья, и кричала без остановки. Она знала, что скоро конец, и тогда Альфред обязательно приласкает и утешит ее. Пожалуй только предвкушение этого утешения и заставляло ее соглашаться на порку. Альфред в последний раз поднял розги над Фелиной попочкой и с силой впечатал их в мякоть. Феля издала пронзительный вскрик, в котором даже послышались слезки. Сердце Альфреда не могло этого выдержать. Он поцеловал иссеченную попку жены, начал нежно поглаживать ее тело и произнес: «Ну, все, Маленькая моя, все кончилось... Ты у меня молодец, мужественная и послушная девочка... я тобой горжусь!!!» Он отстегнул ручки и ножки Фелечки, целуя их в местах, где остались следы от привязывания. Потом поднял Фелю с блока и, держа ее на руках, попкой вверх, понес к кровати. Феля уже не плакала и только постанывала... Положив любимую на животик, Альфред продолжил ласкать ее тело, особенное внимание уделяя ягодичкам, на которых алели следы наказания. Феля слaдко потянулась и довольная лаской проворковала: Я хочу… - Я хочу тебя снова, но не будем торопиться, отложим на вечер, - женщина нежилась под осторожными руками мужа, который поглаживал ее ягодицы, покрытые припухшими полосками. Казалось, что с его кончиков пальцев струится тепло, снимающее боль. Иногда он нагибался и проводил губами по горячим следам от розог. Все это было так приятно и расслабляюще, что Феля с трудом заставила себя встать. Но время не стояло на месте: следовало выдать Альфреду его порцию и поторопиться в приют наказывать тамошних шалунов. Фелиция соскользнула с кровати и подтолкнула супруга к блоку. Альфред отрегулировал высоту и лег, выставляя небольшой мускулистый зад. Жена пристегнула его, провела рукой по попке. За неделю у Альфреда сошли все следы предыдущей субботней порки. Хорошо, что у него так быстро все заживало, Феля не смогла бы пороть его по еще заметным следам. Она вытащила из ведра крепкие мужские розги и сообщила мужу, что сейчас он будет сечен за перебор крепких напитков, а полагается ему за это 40 ударов. Альфред абсолютно не стеснялся лежать в такой позе. С детства он привык, что его пороли по попе мама и гувернантка, привык ложиться под розги или стоя нагибаться. Его даже не смущало, что до и после порки были видны не только его ягодицы, а и перед. Он также знал, что жене очень нравится смотреть, как вертятся и сжимаются от боли его ягодицы. В детские годы она не только получала порку от своего отца, но еще чаще наблюдала порки солдат-туземцев, слуг и старшего брата. Она видела, как они раздеваются, обнажая свои полные или худые зады, как свисают их мужские причиндалы (так она узнала чем отличаются мужчины и не стеснялась этого). По ее рассказам Альфред знал, что Фелюшку раздражало, если наказываемые сильно кричали или плакали. Таких она сама бы выдрала... Наоборот, молчуны вызывали у нее симпатию. Поэтому она любила пороть Альфреда, сечь его с оттяжкой, до синих рубцов, чтобы проверять его терпение под розгой... Зато его молчаливость во время наказания вознаграждалось ласками. Альфред выдохнул и приготовился к первому удару. Сорок розог - задаток, вечером, наверно будут 60. Феля дает сейчас так мало, чтобы сэкономить время. Наконец, раздался свист розог, такой знакомый, и попку Альфреда обожгли первые удары... Ягодицы только немного дрогнули, когда прутья, впившиеся в кожу стали как будто разрезать их... После десятого удара муж уже стал активнее вилять попой, а к концу первой порции зад мерно подпрыгивал, открывая взору жены и пенис и мошонку, болтавшиеся в такт подпрыгиваниям... Интересно, Феля уже возбудилась от такого танца... Впрочем сейчас она будет менять пучок и наверно Альфред увидит ее... Феля секла мужа, наблюдая, как вспухают длинные красные полосы на его вертящихся ягодицах. Она была женщиной сильной, била хлестко, и, конечно, Альфреду было очень больно, но он, как всегда, сжал зубы и терпел молча. Фелиция высоко заносила руку, размахивалась, и поющие пруты глубоко врезались в кожу высоко поднятой и напряженной попки. Каждая полоска сначала резко белела, а через несколько секунд наливалась багровым и быстро набухала. Выдав мужу половину ударов, она бросила истрепавшийся пучок розог на пол и пошла за новым, мимолетно дотронувшись по дороге до волос Фредди: терпелив он все же, заслужил ласку. Когда Феля начинала пороть мужа, то все ее претензии к нему мигом растворялись, исчезали в свисте розог и в движениях его тела под ударами. Она отряхнула воды с новой розги и встала по другую стороны от мужа. Розги взлетели с удвоенной силой над уже исполосованными ягодицами. Феля порола теперь с оттяжкой, резко дергая на себя розгу после ее соприкосновения с кожей. Когда Фелюшка, прошла мимо Альфреда, ласково задев его, в нем как будто что-то перевернулось... Он увидел на ее нежной попке следы от розог, ему захотелось поцеловать жену в эту мужественную попочку, которую не портили даже яркие рубцы от недавнего наказания Ему невероятно хотелось ее... И он чувствовал, что и она возбуждена и тоже хочет нежности и ласки... Но это только после завершения порки... Феля порола с удвоенной силой, в ее манере порки появилось новое - теперь она не поднимала прутья вверх, а отводила руку в сторону и секла по ляжкам и низу ягодиц мужа. Попка Альфреда подпрыгивала, ноги судорожно вздрагивали и это заводило Фелю. Али-баба, как она видела, тоже был в полной боевой готовности... И все-таки оставалось еще 3 удара... Фелиция обошла Альфреда и нанесла последние удары не поперек, а вдоль ягодиц, пересекая все предыдущие рубцы, кончики захлестнули на бедра. Альфред весь сжался от острой боли, слезы выступили на его глазах, и он едва сумел удержаться от крика, но истрепанная розга уже лежала на полу, а жена поспешно освобождала его от привязей: - Все уже, все, родной мой. Какой ты терпеливый! – Феля помогла мужу разогнуться и тесно прижалась к нему всем телом, нежно поглаживая горячую распухшую попу обеими руками. Она ощущала возбуждение Фредди и, страстно желая сделать ему приятное, повела его к постели, уложила на живот поперек кровати, а сама склонилась над ним. Женщина стала покрывать медленными поцелуями багровые ягодицы мужа, говоря, как она любит его и больше не сердится. Крови на рубцах не было, Феля всегда была достаточно осторожна во время порки. Когда Альфред немного расслабился, она перевернула его на бок, продолжая целовать бедра, живот и, наконец, прикоснулась губами к твердому копью. Поласкала языком уздечку, слушая стон удовольствия, и вобрала всего Али-бабу, нежно обминая языком головку, посасывая, чуть-чуть прикусывая. Это было ТАК вкусно! Феля прикрыла глаза от удовольствия и вытянулась на постели рядом с мужем, продолжая ласкать ртом своего жреца, а тонкими пальцами одной руки его попку. Вторая ладонь бережно массировала яички Альфреда. Когда нежные ручки и губки коснулись его полосатой попки, Альфред почувствовал такую радость, которую не высказать словами Он бы перенес сто порок, если после них Фелюшка приласкает его также нежно и интимно. - Любимая!!!! только и мог он произнести, потому что жена принялась ласкать его жреца... Ее ротик и шаловливые пальчики заключили Али-бабу в объятия страсти... Альфред запустил левую руку в волосы Фелечки и начал ласкать ее головушку, чтобы выразить хоть так свое восхищение и благодарность... Он жил в эти минуты только ласками жены, боль, еще недавно пульсировавшая на попке, отступила и забылась... Альфред почувствовал, как будто его тело и душа перенеслись в Рай. - Фелечка, Лююбимааааяяяя... Рооднаааяяяя!!!!!! - нет, это, действительно, - Счастье, что судьба соединила их вместе; жить без Фели? Это было бы не жизнь... Феля почувствовала, как содрогнулось копье Фредди в неистовом наслаждении, как излились в сладкой судороге его соки. Тело его изогнулось, он громко застонал, произнося ее имя. Пальцы мужа перепутались в ее волосах, касаясь маленьких ушей. Она и сама была на верху блаженства, разделяя его удовольствие и страсть, ощущая, как мало-помалу обмякает Али-баба в ее губах. Альфред обнял ее, медленно расслабляясь. Женщина выпустила его и легла повыше, подставляя мужу свои губы, продолжая поглаживать его тело: - Ну как, прошло у тебя? – шепнула она, прижимаясь к любимому, который никак не мог отдышаться от такого контрастного воздействия, - А то, вроде, и идти нам уже пора. Да ты полежи, полежи, если тяжело еще встать и одеться, - она знала, что досталось ему сильно. Альфред некоторое время не мог вымолвить даже слово... Он был опустошен и покорен ласкам, Фели однако но помнил, что и ее нежной попочке досталось, и ему хотелось утешить ее раны... - Ложись на животик, я понежу твою попку... Феля послушно повернулась, подставив мужу свои булочки... Альфред аккуратно поцеловал правое бедро, потом его губы продолжили свой путь по всей правой ягодичке, стараясь поласкать каждую полосочку, набухшую от ударов... Затем он опустился почти к нижним створкам пещеры и не смог удержаться, чтобы не лизнуть там. Путешествие продолжалось теперь на левом полушарии, снизу, где было больше следов, а кожа такая нежная, наверх, обнимая губами и облизывая язычком каждую припухлость. - Фред, ты шалун... Проворковала Фелечка. Как приятно, спасибо. Но давай одеваться... Нам еще позавтракать и отправляться в приют. А на часах уже 11.00. Время так стремительно мчалось... Фред с сожалением закончил ласки, напоследок поцеловав взасос правую ягодичку... Ей, бедной, досталось сильнее всего... Встав с кровати, он протянул Феле руки, приподнял и заключил в объятия... Так они простояли какое-то время. Наконец Альфред помог жене одеть халат, и сам оделся... Супруги вышли в соседнюю комнату, она была пустой и создавала препятствие распространению звуков. Они прошли через нее, рука об руку, потом через гостиную и вошли в столовую. Здесь их дожидался завтрак, приготовленный кухаркой вовремя и с надлежащим качеством. Не зря ведь Фелиция выдрала ее в прошлое воскресенье. Порка пошла на пользу. Стулья в столовой были с мягкой обивкой, так что Феля села практически безболезненно, косясь на мужа. Но он тоже спокойно устроился за столом и потянулся к чайнику. Налил себе и супруге, добавил сахару и сливок. Они быстро позавтракали, весело шутя и пересмеиваясь, обсуждая предстоящий визит в приют и завтрашний пикник с семьями сослуживцев Альфреда, который владел небольшим банком. После завтрака супруги отправились одеваться. Однако, только Альфред был доволен поведением своего дворецкого Энтони (мужа кухарки Бетси, исполнявшего при хозяине обязанности камердинера). Фелиции пришлось обратиться за помощью к той же Бетси, потому что ее горничная Франческа куда-то запропала. Миссис Ричардсон четко решила, что завтра она так выпорет эту горничную, что она месяц не сядет. Причина отсутствия Франчески выяснилась, когда Альфред и Феля вышли на крыльцо. Ландо еще не стояло, кучера Джима тоже не было видно, зато из конюшни раздавались голоса обоих пропавших, смех и поцелуи. - Ну что ж, - раздраженно сказал Альфред, - завтра эти голубки поворкуют под розгами оба!!! Фелиция разумеется одобрила это решение, добавив, что следует их высечь друг при друге, чтобы добавить к боли стыд. Так и было решено. Наконец ландо выехало из конюшни... на месте кучера сидели виновники... При виде рассерженных господ они поняли, что раскрыты и что их ждет... Наконец Ричардсоны сели в собственный экипаж и направились выполнять свой долг перед обществом. Все время, пока ландо ехало к приюту, кучер Джим не проронил ни слова, а обычно он любил поговорить о погоде, о том о сем...