Фелиция проснулась, когда экипаж затормозил у дверей их особняка. Она поправила шляпу и томно взглянула на мужа, сидящего рядом: Альфред, мне бы хотелось немного отдохнуть в постели, я устала от порки приютских негодников и их воплей. Ах, эти невоспитанные дети совсем не умеют терпеть заслуженные поучения. Но, по крайней мере, я совершенно уверена, что они надолго запомнят сегодняшний урок, - здесь Феля хитро улыбнулась любимому супругу, на самом деле, она чувствовала себя вовсе не усталой, а приятно возбужденной, - Сейчас всего три, еще два часа до чая. Если ты не очень голоден, давай отдохнем. Альфред тоже очень хотел Фелюшку!!!! Переживания в приюте возбудили его эротический аппетит... Поэтому он поцеловал жену и нежно добавил: «Ты права, Ангел мой!!!!» Только прежде, чем удалиться в спальню, мистер Ричардсон отдал распоряжения слугам: «Энтони, проследи, чтобы Джим и Френсис никуда не выходили из дома. А лучше запри их в их комнатах до завтра. Розги замочить, завтра эти непослушные ощутят на своих задах гибкость и болючесть прутьев...» Розги «для детей» забрала Фелечка и уже отнесла в спальню. Реакцией на слова Альфреда стали слезы Франчески и смущение Джима, предвкушавших позор и страдание от порки. А также удовлетворение Энтони и Бетси. Дело в том, что у дворецкого и кухарки была дочь, ровесница Френсис, жившая у родителей Бетси. Поэтому правила поведения для молодой девушки, которые нарушила горничная, имели для них важное значение. Имей они власть, сами бы до крови запороли Френки и Джима... Альфред прошел в спальню, где Фелюшка уже дожидалась его, полуобнаженная... Войдя в доме, Фелиция сразу прошла в спальню, предоставив мужу общение со слугами, сняла все лишнее, избавилась от корсета, накинула пеньюар и стала расчесывать волосы. Она, конечно, знала, что это ее обязанность – держать прислугу в рамках, но слишком уж она устала сегодня от наказательной деятельности в приюте. Не хотелось больше видеть слез и огорченных лиц. А вот и Фредди. Он вошел в спальню и, склонившись к супруге сзади, обнял ее, зарываясь лицом в черные кудри, накрыв теплыми ладонями округлые холмы крупных грудей. Феля откинулась назад и прижалась к нему, нежась в сильных руках, он всегда отлично чувствовал и понимал, что ей необходимо. Трепещущее тельце жены еще больше возбудило Альфреда... Он начал нежно целовать ее шейку, плечики, опускаясь сзади все ниже... Его руки поласкали Феличкины Монбланы, напряженные их Вершинки, и опустились на бедра... Альфред спустил панталончики, открывая попочку жены... Даже яркие полоски от утреннего наказания не портили этот совершенный в своей красоте задик... Муж опустился на колени и поцеловал левую, затем правую половинку, нежно куснул ягодичку и облизал место укуса... Нежные и страстные вздохи Фелечки поощряли его к продолжению... Одновременно руки сомкнулись на лобке, а пальцы левой руки проникли к самому заветному месту - входу в пещерку... Али-баба уже стоял в полной готовности и был прекраснее, чем детская игрушка приютского мальчишки Джека... Альфред развернул Фелю лицом к себе и впился поцелуем в нижние губки, а руки принялись поглаживать, тискать и пошлепывать попку. От Пещерки он поднимался вверх, к животику, готовясь покорять, как альпинист, Две Несравненные горные Вершины... Как будто случайно, он толкнул головкой Али-бабы, как котенок толкается своей головкой, в ручку жены, ожидая, что она возьмет его в свой кулачок и приласкает... Все волнения после приютских страстей и даже реакция слуг на объявленную на воскресенье порку, все это возбуждало желание... Пока оба, Альфред и Фелюшка, не будут лежать, истощенные страстью и счастливые от Любви, для них не будет существовать ничего... Сейчас они только вдвоем на Земле, Любящие, Нежные, Страстные и Неутомимые в Страсти... Дыхание Фели учащалось и учащалось, губы мужа на ее теле вызывали прилив страстного желания. Член его мягко коснулся пальцев, прося внимания. Женщина обхватила ладонью крупную головку, пробежалась тонкими пальцами по стволу, чувствуя, как подрагивает Али-Баба от каждого прикосновения. Не отпуская столь притягательную часть тела, Фелиция встала и притянула голову Фредди к своим губам, а затем повлекла его к постели. Ощутив нежные и сильные объятия на своем пенисе, Альфред забыл о последних остатках ревности... Его Али-баба чувствовал себя так уютно в ладошке Фелечки!! Фреди страстно приник губами к устам жены... Казалось, что даже их дыхание слилось в одно на двоих, так они были близки в эти минуты... Феля повлекла мужа к постели. И он послушно последовал за нею... На кровати Феля не выпускала из руки Али-бабу и направила его к створкам Пещеры... Ее ножки раздвинулись, открывая взору мужа самый прекрасный пейзаж. Пенис Альфреда увеличился в размере и жил своей жизнью, он стремился войти в фелечкину Пещерку... Но сначала Феля, управляя его путешествием, погладила головкой по краям пещеры, возбуждая себя... Альфред лежал на боку, обняв жену правой рукой, прижимая к себе ее дрожащее от страсти тельце. Пока Феля управляла действиями его пениса, он не предпринимал самостоятельных действий, чтобы не разорвать интим и не отвлекать Фелю от сексуальной прелюдии... Такие увлекательные ласки у них были редкими, для них нужен был особый эмоциональный настрой... Порки в приюте и ожидание вечерней супер-экзекуции супругов как раз создали нужную атмосферу... Феля провела еще раз головкой Али-бабы по краям Пещеры и протолкнула пенис мужа в глубь... Дальше Альфреду не нужны были приглашения... и он сам продолжил путь к Храму, стараясь, чтобы движения были сильными, но нежными... Руки Альфреда опустились на бедра Фели, он сжал ее половинки, помогая жене приблизиться... Наконец, лобки супругов приблизились другу к другу, Али-баба прошел свой путь до конца... В эту минуту Феля изогнулась и вскрикнула: «Давааайййййййй!!!!!» В дополнительном поощрении Альфред не нуждался... Он со скоростью и темпом призового скакуна начал службу... Пещерка сомкнула свои объятия, усиливая эффект трения... Резкие движения взад-вперед, вскрики, метания Феличкиных монбланов, дрожащие от страсти тела... Словарного запаса всех языков мира не хватило бы, чтобы описать все, чем была заполнена жизнь супругов в эти минуты. Во время одного из извиваний тельце Фели приблизилось к лицу Альфреда, и он поцеловал сосок левой грудочки жены... Правой рукой он обхватил ее за спину, продолжая ласкать губами ее тугие полные груди... облизывая и посасывая напряженные вершинки, как младенец, который старается не упустить ни одной капли молока из материнской груди... Али-баба, ставший в это время Жрецом Храма Любви, продолжал свою Службу... Рычащие и стонущие от страсти Альфред и Фелиция превратились в одно, неразрывное, тело, жившее Любовью и Наслаждением!!!! Наконец, наступил пик возбуждения, и супруги кончили, Фелиция, а за ей и Альфред… Страсть еще не была утолена полностью, но сил на немедленное продолжение уже не было… Поэтому они легли, нежно обнявшись, и погрузились в полудрему… *** Пока господа отдыхали от трудов, Энтони и Бетси развели по комнатам Франческу и Джима. Провинившихся раздели, оставив им каждому только рубашки. Заперев комнаты, дворецкий и кухарка уединились в хозяйстве Бетси. Здесь, на кухне, они не раз запирались и отдавались самой страстной любви. Несмотря на возраст желание не исчезало и только подкреплялось. Теперь же, когда только что им довелось присутствовать при объявлении о порке, это только добавило им прыти. И Энтони, и Бетси вспомнили, как в прошедшее воскресенье они сами виляли своими задами под господскими розгами, а еще больше, как они выставляли себя друг перед другом в очень возбуждающей позе. Тогда, сразу после наказания, они также заперлись в кухне и занимались сексом. Боль на пухлой попке Бетси приучила их к позиции «сзади». В такой позе Бетси получала двойное наслаждение: к члену Энтони добавлял стимуляцию своим кулаком на лобке. А Энтони любил видеть роскошный зад Бетси. Пухленькая фигурка жены была ем дороже всех смазливеньких худышек!!!! И так, Бетси заперла кухню и медленно, повиливая бедрами, чтобы еще сильней завести мужа, направилась к большому разделочному столу. Подойдя к самому краю, она подняла сзади юбки и рубашку, открыв Энтони вид на самое роскошное тело: два пухленьких полушария зада, белее молока, стройные и тоже пухленькие ноги, которые Бетси расставила пошире, чтобы «малышу Тони» (так она в шутку называла член мужа) было удобней войти... Пока Бетси шла к столу тот самый «малыш» уже чуть не порвал штаны, а когда взор Энтони были открыты прелести женушки, удерживать малыша было уже просто грешно. Подойдя вплотную к жене Энтони расстегнул штаны и спустил их на пол. Вырвавшийся на волю пенис уткнулся прямо в левое полушарие... :))) Затем он переместился на правую половину женушкиного зада, вызывая у нее сладкие стоны от желания... Тони, не шали, входи в меня... Погладив попку жены руками, Энтони взялся обеими руками за ее роскошные бедра и с силой втолкнул «малыша»... У-ууух... Застонала Бетси... Ее нижние губки с причмокиванием впустили «малыша» и сомкнулись вокруг него... На мгновение застыв внутри Бетси, как будто выбирая дальнейшую скорость, пенис Энтони вышел наполовину, а затем вернулся полностью... и снова... и снова... Зад Бетси только подрагивал под ударами... Тяжелое дыхание было аккомпанементом акту любви, как его понимали Бетси и Энтони... Воспитанные в строгости, они и так позволяли себе больше, чем дозволялось моралью... Но свободные нравы в доме Ричардсонов, а для слуг не было секретом, как страстно занимаются сексом их господа (только о розгах им было неизвестно), расслабили и строгость нравов у слуг. Наконец, когда толчки стали быстрей, и кулак Тони давил на лобок сильнее, Бетси вскрикнула от удовольствия и дернулась, как от удара током... Ее волнение передалось и Тони... Вскрикнув в свою очередь, он выпустил из себя целый поток внутрь жены и... затих, оставаясь внутри нее полулежа на ней... Несколько минут они так и лежали, обессиленные страстью и довольные. Наконец Энтони встал, заправил свое хозяйство назад в штаны и ласково похлопал Бетси по попе. Бетси потянулась удовлетворенно, здорово они с Тони… Затем опустила вниз рубашку и юбки, закрывая свое гладкое и пухленькое тело. Энтони помог ей поднятья и заключил в свои объятия, целуя ее лицо, губы, шейку, опускаясь к вырезу, в котором виднелась пухлая грудь… «Хватит пока, Тони… Мне еще готовить хозяевам обед.» Она была польщена ненасытностью мужа, но опасалась, что задержавшись с едой навлечет и на свою попочку розги… Одно дело показывать задницу мужу, чтобы он ласкал и любил… Другое дело порка, которую миссис Фели задает за нерадивость. Бетси слишком хорошо помнила, как ей пришлось вертеть своим роскошным задом и визжать под ударами. Слава богу, это было только 50 розог. Правда и после них кухарка не садилась весь день и утешилась только вечером, когда Энтони занялся с ней любовью. «Тони, как ты думаешь, а господа завтра сильно выдерут Франческу и Джима? Девчонку жалко…» «И мне ее жалко, дуреху… А Джиму я бы и сам спустил шкуру… Заигрывает с девчонкой, подставляет под хозяйские розги… Не дай бог, соблазнит… Хорошо, что наша дочка далеко от таких как он…» «И то правда…» Джим первое время нравился и Бетси. Она даже кокетничала с ним, довольная его плотоядными взорами. Это даже один раз стоило ей порки от мужа: Тони разложил ее на кровати голую и дал 40 раз поясом от штанов… Но потом ей перестал нравиться хлыщеватый конюх.
Особенно, когда она узнала, что парень соблазняет в округе незамужних девушек. Теперь в ней говорила мать, которой уж точно не по нраву такое вольное обращение с девичьей честью. Другое дело Френки… Молоденькая и глупенькая… Ее наверно и не драли никогда так больно… «А как ты думаешь, Тони, их будут пороть друг при дружке, голыми, как нас? Ведь Френки будет очень стыдно оголяться перед парнем и рановато ей смотреть на его пенис…» «Да и ему рановато видеть ее голой спереди и между ног… ну да господа сам решат… Не наше это дело. А Джиму я бы всыпал не сто розог, как посулил мистер Альфред, а все двести…» *** …А в это же время сам Джим сидел в одной рубахе и со страхом и смущением думал о той порке, что ждет его и Френки. Парня теперь беспокоили не розги и не боль от них… Тревожно было, как прореагирует Френки на то, что их будут пороть вместе, что ей нужно будет оголяться при нем, что он будет голый и будет видно все его мужское хозяйство. Джим гордился своим пенисом и тем, что он встает в полной красе от одной только мысли… Парень не понимал, что мгновенная эрекция – это свойство всех молодых парней, а с годами такое приятное качество пропадает… Вот и теперь, только подумал об обнажении, только представил попку Френки, как уже стоит… Джим привык снимать возбуждение мастурбацией еще с детства, за что тогда же бывал беспощадно порот… Теперь он заработал руками, чтобы поскорее закончить… Сладостный стон и пятна на простыне появились быстро… В молодых руках спорится даже такая работа… J Вымыв руки и опустив рубашку, задумался Джим, насколько больно его высекут. Розги были хорошо знакомы его худощавой заднице. В детские годы наелся их от родителей и учителя. И мистер Ричардсон пару раз порол. Правда, давал только по 50 розог. Но сейчас посулил сотню… Страшновато, как их выдержать и не орать при Френки… Девчонка, конечно будет визжать, они все под розгой визжат. Даже Бетси, сам слышал в прошлое воскресение, когда их вместе с Тони драли… Но ему, парню, не хотелось ударить в грязь лицом перед любимой… И опять возбудился, и снова мастурбировал… Устав от волнений, Джим даже не заснул, а забылся сном… Так и лежал с задранным подолом рубашки, бесстыдно открыв свои гениталии…J *** Не только Джим переживал по поводу предстоящей порки. После того, как закрылась дверь, Френки сидела почти полчаса, парализованная страхом. Сами по себе розги ее не страшили: за свои 19 лет девушка имела богатый опыт общения с этим болючим средством воспитания. Ее тетушка, на попечении которой она осталась в 10-летнем возрасте, считала, что розги – единственное подходящее средство укрощения девичьих страстей. Поэтому не было недели, чтобы девочку не драли как сидорову козу. Меньше 30-40 ударов не выходило, а потом еще стоять на коленях в углу… В общем, у Френки был богатый опыт… Но… одно дело порка от руки тети, а другое – порка от хозяйки. Франческа знала, что прислугу миссис Ричардсон дерет без пощады, сама слышала визги, крики и рыдания Бетси. И уж если кухарка с ее толстым задом так реагирует на розги, то что же ждет Френки… Девушка не могла похвастаться объемом бедер, скорее у нее попка выдавалась сзади, а бедра остались как у подростка… и как же эта попочка выдержит всю порцию наказания? Ведь мистер Альфред сказал, что там будет почти 100 ударов. От этих мыслей девушка готова была уже заплакать… L Но теперь ее начало занимать другое: стыд от обнажения… Тетя приучила Франческу, что обнажаться незамужней девушке перед мужчиной неприлично. Пуританские взгляды вбивались в головку через мягкое место. А теперь это самое место нужно будет оголять при мистере Ричардсоне и при… Джиме. Чтобы не думали Тони с Бетси и хозяева, Франческа позволяла Джиму только объятия и поцелуи. Хотя он настойчиво предлагал ей заняться более нежными ласками. Но тетушкина розга хорошо вбила в головку «нельзя». Но ведь процедура публичной порки разрушает этот запрет: ее будут видеть голенькую и сзади, и спереди… Она покажет и свою попку, и лобок с курчавыми каштановыми волосиками (ручка сама потянулась к этому запретному месту), и даже… самое интимное местечко… Она покраснела от смущения, Джим увидит все… Но, ведь не она сама разденется, это приказ ее хозяев. Значит она не совершит грех, грешно не слушаться хозяев. Следовательно ей можно не смущаться? Такой ход мыслей начал даже развлекать Френки. К тому же, разденется не только она: Джим, ее милый, он ведь будет также оголен… Она посмотрит на его задницу, на его… Френки видела, что у мальчиков спереди, в детские годы при ней выпороли мальчишку – слугу в лавке. Но это был 10-летний мальчуган, у него было все маленькое (но очень интересное). А как это у Джима? Шаловливые мысли о мужских гениталиях вызвали у девушки прилив желания. Ручки сами потянулись к заветной щелке, пальчики принялись ласкать… Искусство мастурбации Франческа стала осваивать в 14 лет с помощью соседской девчонки, она научила, где нужно себя трогать, чтобы было приятно. Не раз заставала ее за таким занятием строгая тетушка. Ой, как же тогда страдала ее бедная попа… А ручки: 20 раз опускался прут на ладошки. Франческа всегда пронзительно визжала во время такого наказания. Но боль проходила, и ласки возобновлялись. Вот и сейчас, правая рука обрабатывала щелку, а левая ручка тискала сосок… Френки подумала, как бы ей хотелось, чтобы это были руки Джима. Она любила кучера и с радостью вышла бы за него замуж, но он, к сожалению не заговаривал об этом. Все-таки здорово будет увидеть его голым. И интересно, он молча терпит порку или кричит? И как он среагирует на ее порку? Будет ли жалеть? Постепенно мысли от порки перешли к желанию наслаждения… Френки сосредоточилась на приятных покалываниях внизу, ее движения становились смелее… Вот и левая рука опустилась туда… Девушка сжала кулачок, повернулась на живот и стала быстро тереть себя по лобку… Взрыв наслаждения заставил ее содрогнуться как от припадка… Наконец, волнение спало. Уставшая от переживаний, Франческа укрылась покрывалом и заснула. *** Часы в будуаре пробили четыре раза. Альфред приоткрыл глаза, но не спешил поворачиваться ведь головка Фели лежала у него на груди. Он очень любил такие интимные моменты, они были полны нежности и любви… Стараясь ничем не потревожить жену, Альфред повернул голову и стал рассматривать обнаженное тельце Фелечки. Солнечные лучи согревали своим теплом ее бедра, лобок (придавая перламутровый оттенок волосикам), ножки и как будто даже щекотали пяточки… Альфред почувствовал сильное желание целовать и ласкать это тельце, но ведь Фелюшка еще спала, и ему оставалось лишь взором скользить по изгибам, по этой дивной коже… Фелечка застонала и потянулась, но глаз не открыла. Наверно просто переживает во сне прошедшие приключения субботы. Впрочем, может эти приключения и не закончились. Кроме секса, который у них конечно будет, оставались не выясненными отношения по шалостям в приюте. Для Альфред решил, что не будет сегодня сечь жену за ее игры с пенисом Джека; сексуальная страсть и искренность Фели растопили всю его ревность. Но это он… а Феля же ничего не сказала, собирается ли она высечь своего Фреди за напряжение его Али-бабы во время наказания Эльзы. Он конечно объяснит Феле, что пенис напрягался не на детские формы приютской девчонки, а от воспоминания о Фелечке, когда она лежала в такой же позе, чтобы не будить в ней неоправданную ревность. Но все равно это право жены решать, будет ли он наказан или нет. В конце концов, ревность вспыхнула у обоих. Может и Фелечка взяла тогда в руку хозяйство Джека, чтобы упрекнуть мужа за возбуждение… Все эти мысли привели к тому, что Али-баба вновь обрел мужественную твердость и размер и теперь щекотал фелино левое бедро. Теперь уж Феля проснется… А Феля проснулась чуть раньше, но не спешила открывать глаза. Ей было приятно полежать вот так, опираясь на тело мужа, ощущая его тепло и тепло от солнечных лучей. По дыханию Фреди она догадалась, что муж тоже проснулся и скорее всего разглядывает с вожделением ее прелести. Такое предположение льстило ее женскому самолюбию, а ощущение на бедре увеличившегося пениса заставило ее сердечко забиться быстрее… Все правильно. На кого же Альфреду возбуждаться как не на нее, свою Фелю, Богиню, Желанную и Несравненную. Она была уверена в том, что и в приюте Альфред возбудился не от худышки Эльзы. Как настоящая жена, она хорошо знала своего мужа и умела читать его взгляды. А там было так: взор на попу и раздвинутые ножки Эльзы, затем – на Фелю, опять на Эльзу, снова на Фелю, но уже на заднюю часть ее юбки. Внутренне она даже улыбнулась. Какой забавный, сравнивал детское тело с формами Фелечки и конечно возбудился. Ладно, если он не будет пороть ее за пенис Джека, то уж она не станет и его драть за Эльзу. И вообще, на сегодня им хватит порок. Остаток от утреннего наказания можно перенести на воскресенье и выдрать друг друга после наказания слуг. Так в мыслях мистер и миссис Ричардсон определили свою программу действий, оставалось теперь это озвучить. Фелечка потянулась, и Альфред понял, что она тоже проснулась, но просто не спешит открывать глазки. В это время его пенис продолжал увеличиваться и начал соскальзывать с фелиного бедра. «Куда, мое…» Одновременно с этими словами левая рука жены накрыла Али-бабу и бережно прикрыла, прижимая к бедру. «Конечно, твое, любимая!!!! И напрягается только для тебя…» Альфред нежно поцеловал жену в висок, потом повернул к себе ее головку и повторил поцелуй, но уже в губы. «Да-ааа?? А в приюте на кого возбудился???» Феле захотелось проверить свою догадку. «На тебя!!!! Я вспомнил, как ты лежала на блоке, выставив попочку, как ты вертела ею под ударами. Вот у меня и встал.» «Ладно, верю…» Довольная признанием мужа и своей проницательностью Фелиция потянулась сладко, отбрасывая остатки сна. Правда, пенис мужа не выпустила из ручки. Он пульсировал в ее ладошке, увеличивался, это возбуждало Фелечку и радовало ее женское самолюбие. Такая форма власти над мужем и эротичный способ признания в любви носили для нее интимный оттенок, сближавший с Альфредом. Игры с пенисом мужчины, оральные ласки, откровенная и бесстыдная сексуальность были восприняты ею еще в восточных колониях, когда она видела это все на стенах храмов и в поведении слуг-туземцев. Оральные ласки от мужа она тоже принимала, но с меньшей охотой. Чему впрочем было объяснение из ее первого сексуального опыта. «Ладно, дорогой!!! Я знаю, что ты мне верен. Но ведь и я тебе верна… Или ты сомневаешься?» Феля повернулась к мужу и пристально посмотрела ему в глаза. «Я ни на минуту не сомневаюсь в тебе, ангел мой!!!!» «А за пенис Джека будешь меня драть?» «Нет!!! Я взревновал тогда, но весь пыл ушел на реакцию в адрес мальчишки. Тебя я не хочу и не могу сечь за это. Только помни, что ты для меня – Все в жизни!!!! Я не хочу и не могу тебя потерять!!!! Я тебя Люблю!!!! И Хочу!!!!!» Дрожание Али-бабы стало подтверждением искренности слов. Феля была очень довольна. «Дорогой, ты для меня тоже Все в жизни!!! И я не хочу терять тебя!!!! Фреди, любимый! Раз у нас с тобой такое единодушие, то давай сегодня вообще не будем заниматься порками. Я тебя за приют не буду сечь. А что касается незавершенного дела с утра тех порций розог, то я предлагаю перенести их на завтра. Выпорем Франческу с Джимом, а после них посечем друг друга.» И Фелечка опять внимательно посмотрела мужу в глаза. «Прекрасная мысль, ангел мой!! Ты здорово придумала!!!» Альфред был тоже доволен взаимопониманию и согласию, царившему между Фелей и ним. В знак закрепления этого согласия он поцеловал жену в губы. Феля ответила на поцелуй. Затем последовали объятия, снова поцелуи… на какое-то время были слышны чмоканья и шепотом слова: «люблю… родная… милый… желанная… единственная… любимый…» Наконец прозвучало «давай…» и «конечно…» Фелиция отпустила из кулачка пенис Альфреда и легла на спину, предоставляя мужу возможность ласкать ее тельце. Альфред, опираясь на кровать руками по обе стороны фелечкиного тела, наклонился и стал целовать ее грудки, то правую, то левую… Он старался уделить больше внимания напряженным сосочкам, то облизывая их, то посасывая… И чутко прислушивался к реакции Фели. Глубокие вздохи и нежное мурлыканье, движения тельца навстречу его губам были знаком удовлетворения. Поэтому Фреди продолжил ласку и теперь уже не забывал полизать и ложбинку между грудочками. В это же время его пенис оказался между ножек Фели… То ли от страсти, а может и специально, Феля сомкнула ножки и Али-баба очутился в плотных объятиях. Альфред попытался вынуть его из нежного плена… «Урммм… Кудаааа… Моййй…» Феля улыбнулась… Ее заводила эта игра. Она уже не хотела ждать, когда Фреди закончит свою одиссею по ее передним прелестям и проникнет языком в ее Пещеру… «Фред. Я уже хочууу…» В ее дрожащем от волнения голосе слышались и легкий каприз, и возбуждение, и настоящий приказ к действию… Альфред не стал испытывать ее терпение, чтобы не потерять такую нежную и страстную прелюдию… Правой рукой он раздвинул Фелечкины ножки, выпустив пенис на свободу… Потом провел рукой по створке в Пещеру… «Спереди или сзади…» В ответ Феля перевернулась на животик, привстала на коленки и раздвинула пошире ножки, упираясь локотками в кровать. Альфред нежно погладил попочку жены, провел по ягодицам пенисом, и направил его в нижние створки, так призывно раскрывшиеся для Али-бабы. Он входил не быстро, не резко, давая прочувствовать и Феле, и себе весь путь, прижимая пенис к стенкам Пещеры… Как будто желая ускорить этот путь Феля подалась попкой назад… Наконец Альфред почувствовал лобком тепло фелечкиных ягодиц… С этого мига он усилил движение, стараясь даже в таких плотных объятиях поворачивать пенис. Правильность выбранной ласки подтверждалась довольными стонами Фели и движениями тела назад, навстречу пенису. Фреди вел себя как умелый любовник, внимательно следящий за тем, чтобы жена получила удовольствие, поэтому и Феля плотнее сжимала мышцы влагалища, лаская пенис мужа. Левая рука Фреда легла на ее лобок, сжалась в кулак и стала давить на самый низ, сильно и нежно. Фелиция почувствовала, что по ней словно пропустили какой-то заряд, ее тело резко изогнулось от удовольствия, и раздался низкий грудной стон. Грудки касались простыни, дрожание тела приводило к трению сосков и усиливало возбуждение. Феле показалось, что восторг, вот-вот разорвет ее саму. «Альфрррр…» Он стал двигаться быстрее, возбужденный криком жены… Движения пениса внутри Фели и давление кулака на ее лобочке усилились… Наконец, когда казалось, что их тела задымятся от любовного жара, произошел внутренний взрыв, заставивший содрогнуться сначала Фелицию, а за ней и Альфреда. Без сил и счастливые они повалились на кровать. Альфред продолжал обнимать Фелю за талию и прижал к своему животу ее попку. «Уххх…, Здорово…» Это были единственные слова, которые смогла произнести Феля. Альфред же на какое-то время вообще потерял возможность внятно изъяснятся. Его еще не покинуло до конца возбуждение, и он продолжил ласкать жену, поглаживая ее задик и целуя спинку… «Ты еще не угомонился?» Ей было приятно, что у мужа сохранилось желание любить… Феля и сама была не против продолжения секса. Однако с некоторым изменением правил. Обдумывая их, она предоставила Фреду ласкать себя. Альфред в это время переключил свое внимание на плечи и затылок жены… Он целовал и немного покусывал ее гладкую шелковистую кожу, впитывал аромат любимого тела… От нового возбуждения его пенис быстро восстанавливал свою крепость и уже начал упираться в попку Фели. «Ну ты ненасытный…» Ей было приятно, но ведь нужно и пококетничать. Наконец почувствовав, что у мужа все снова в форме, Фелиция чуть подалась вперед и сказала: «Я хочу по-новому…» «Да, любимая… А как это по-новому?» «Отпусти меня.» Освободившись от объятий Фелиция встала с кровати и подошла к блоку для порки. «Подожди, Фелюшка, ведь мы договорились, что порки сегодня уже не будет…» «Глупый… Я хочу заниматься сексом на блоке.» С этими словами она легла на блок так, что ее грудки свесились спереди, а лобок уперся в заднюю стойку. Чтобы завести еще больше Фреда, она раздвинула ножки. «А теперь иди ко мне.» Альфред был заинтригован фантазией жены, он оценил по достоинству эротичность ее позы. Сначала он подошел сзади, погладил фелины бедра, в шутку коснулся головкой Али-бабы бороздки между ягодичками, потерся по краю Пещерки… Затем перешел вперед, чтобы поласкать груди. И тут… Когда Фреди встал перед нею, Фелиция взяла в свои руки его красавца, провела нежно по стволу, вернулась к головке и стала размазывать выступившую смазку по поверхности. Затем она коснулась губами самого края пениса, удерживая его правой рукой, а левой ручкой принялась щекотать мошонку. От щекотки яички приподнялись, а пенис вздрогнул… Альфред засмеялся и от удовольствия от ласки и от щекотания. «Шалунья!!!» «Даааа… Умммм… Вкусно…» Фелечка конечно не собиралась заниматься людоедством, просто ее заводила эта игра. Облизав головку и часть Али-бабы она поцеловала член взасос, чуть сжала мошонку, осторожно, не причиняя боли. Одновременно она повела своими грудками, намекая мужу, чтобы он поласкал их. Альфред разгадал игру: Феля хочет взять в рот, так чтобы Фреди еще и смог ласкать ее. Он осторожно подвел руки под обе грудочки, защемил между пальцев сосочки и начал мять и поглаживать бюст Фели. «Дааа…» Этот отклик показал, что Фреди правильно понял ее желание и что ей приятна такая ласка. Чтобы было удобней, Феля подвинулась еще вперед, правой рукой поддерживая Али-бабу, а левую руку завела за спину Фреда и подталкивала его за попку приблизиться к ней. Альфред послушно сделал один шажок вперед. Оральные ласки, устраиваемые Фелей, всегда были сверх великолепными, она была Мастером. Он продолжил поглаживать ее монбланы, сильнее зажимая самые вершинки, которые набухли от возбуждения… Закончив прелюдию, Фелиция ввела Али-бабу вглубь своего ротика и принялась его обсасывать. Альфред почувствовал, как по его телу побежала дрожь… Чтобы не упасть от наслаждения он ухватился левой рукой за край блока, правой рукой он попеременно продолжил ласкать грудки жены. С каждым всасыванием наслаждение накатывало как морская волна на берег, обволакивало и сотрясало судорогами. Сквозь пелену, застилавшую его глаза, Альфред увидел как попка Фели начала подниматься и опускаться вверх-вниз. Продвижение вперед привело к тому, что лобок вплотную уперся в край блока… Фелечка почувствовала его даже своим нутром… Упор оказался в очень удачном месте… Она поняла, что такая поза поможет ей получить дополнительное удовольствие и принялась осторожно тереться об этот край, поднимая и опуская бедра. Ее подпрыгивания становились быстрее и резче по мере того, как усиливалось возбуждение. Только пенис мужа, который она всасывала с ненасытностью голодающей, заглушал ее довольные постанывания. О степени удовольствия говорили ее глазки… Подскакивающие фелькины ягодички распаляли желание Альфреда, что дополнительно сказалось на твердости и размерах пениса. Сосание само по себе стимулировало его, а такая волнующая картинка колышущихся фелиных бедер… Альфред почувствовал, как внутри Али-бабы зреет сок, готовый струей гейзера вырваться наружу, знаменуя взрыв наслаждения… Но ведь раньше закончить должна Феля… А Фелиция в этот раз собралась отдать право первого оргазма мужу. Стимуляция лобка привела к тому, что она сама могла кончить… Но в порыве наслаждения она может нечаянно укусить Фреди в интересном месте. Нет, лучше до этого не доводить. Она решила не рисковать и принялась активнее всасывать пенис мужа, обнимая его своими неутомимыми горячими губками… Наконец Альфред содрогнулся, и Феля ощутила, как в верхнее небо ударила струя. «Да!!» Теперь можно было кончить самой. Пара резких нажимов и трений… И… Резко подбросив вверх попку и издав рык львицы Фелечка погрузилась в поток наслаждения. В это же время все понявший Альфред с интересом рассматривал со стороны, как именно Феля сумела себя завести. «Надо будет теперь притягивать ее плотно к самой стойке, чтобы порка сопровождалась такой стимуляцией. Пусть моя Радость получает не только боль, но наслаждение…» Так прошел субботний день в доме Ричардсонов. Чаепитие в пять часов и обед разнообразились лишь тем, что прислуживали только Энтони и Бетси. Ведь Франческа сидела запертая в своей комнате. Отдав последние приказания на воскресенье мистер и миссис Ричардсон удалились в спальню. Вскоре легли спать и дворецкий с женой. Джим и Френки, поев наскоро то, что им перепало с ужина, заснули каждый в своей комнате в тревожных и волнующих ожиданиях воскресной порки. *** Посмотрим теперь, как закончили этот день наши новые знакомые – Эльза и Джек. Если бы мы могли заглянуть в мальчуковый и девичий дортуары, то увидели бы внешне сходные картинки: по двадцать голых и распухших после наказания попок, выставленных напоказ из-за боли, мешающей опустить рубашки и лечь на спину. Тем же мальчикам и девочкам, кто имел несчастье познакомиться с крапивой, приходилось лежать на боку. Джек испытывал сразу две проблемы: попка распухла после розог и гениталии были обожжены злой крапивой, так что приходилось пристраивать свое тельце на боку. Но к этому добавилось еще одно: он не мог забыть голенькую Эльзу и волнующий момент, когда миссис Ричардсон держала в своей руке его пенис. Эти два первых в его жизни серьезных эротических испытания возбудили эрекцию. Но удовлетворить себя мальчику было практически невозможно – боль на пенисе исключала нормальную мастурбацию. Джек завидовал ребятам, которые уже смогли спустить после дневных переживаний. Наконец, он рискнул слегка поглаживать головку пениса, имитируя полноценный онанизм. Через некоторое время ему удалось довести себя до семяизвержения. С выбросом спермы спало и дневное напряжение, и мальчику удалось заснуть под аккомпанемент стонов и всхлипываний собратьев по несчастью. Заметим, что спермой были забрызганы простыни у всех мальчиков. Но Воспитатель, заглянувший в дортуар, не стал отмечать это как нарушение нравственности. Ведь это мог быть и выброс семени во время полюций, во сне. А за сны наказывать нельзя. Эльзе в плане удовлетворения было немного легче: пещерка тоже болела после укусов крапивы, но шаловливые пальчики все-таки ласкали ее интимное местечко. В это же время перед глазами девочки стоял пенис Джека, такой большой, волнующий. Она вспоминала, как выглядел мальчик, когда раздвинутые ножки позволяли рассматривать его сзади, как напрягалась и увеличивалась не только «штучка», но и кожаный мешочек, уже поросший волосиками. Эльза чувствовала желание взять в руки и потискать мужские детали Джека. В конце концов, если эта миссис Ричардсон могла брать в руку пенис Джека, то почему это нельзя ей, Эльзе. Эльза даже почувствовала укол ревности, как будто взрослая женщина могла бы стать ее соперницей в любви к мальчику. Да, любви!!! Девочка была уверена, что в ней говорит не просто физический интерес к мальчикам, о котором рассказывали старшие девочки. Как и в мальчуковом дортуаре, стоны от боли перемежались со сладострастными вздохами. Такое сочетание звуков удачно маскировало мастурбацию от бдительных ушей воспитательницы, дамы более суровой, чем ее коллега по надзору за мальчиками. Постепенно и в спальне девочек установилась тишина, и приют погрузился в сон. Заметим, что были в приюте еще двое, переживавшие прошедший день по особому. Директор и директриса, оба одинокие, получали за этот день такое переживание, которое требовало выхода. Поэтому втайне от всех они уединялись после отбоя и посвящали себя любовным страстям. Чтобы снять чувство вины за прелюбодеяние, они пороли друг друга поочередно розгами, давая себе по 50 горячих. Секли сочно, с оттяжкой, до синих полос. А потом, уставшие от боли физического труда отдавались любви до самого утра, без стыда и ограничений. Мы зря утомили бы читателей, пересказывая их игры. Заметим лишь, что они мало отличались от уже известных нам шалостей, замеченных этим утром в спальне Ричардсонов. Отличие было разве в отсутствии утонченности наших героев и в том, что порка проходила у стены, стоя, поскольку ни скамейка, ни блок не поместились бы в тесной комнате. Но любовь такая разная…