Исправление. Расказы Сандро. Продолжение расказа Отцовское наказание.

Продолжение расказа Отцовское наказание.

Исправление
На следующей неделе Леха не пропустил ни одного урока и старался хоть что-то успеть исправить до субботы, чтобы отец не выпорол его снова. Все в классе удивлялись его рвению, правда, особого толка от его усилий не было – одним желанием все двойки не исправишь, а знаний у Лехи из-за его отношения к учебе практически не было. К концу недели на очередной контрольной по английскому, которую Лешка боялся больше всего, он снова схлопотал пару, и теперь по всем трем зачетным темам у него красовались гордые гуси-лебеди. И в полугодии «светила» тоже пара. Но Леху пугало не столько это, сколько наверняка последующие за этим отцовские воспитательные меры. Всю пятницу Лешка был угрюм и хмур, ведь дядя Толя никогда просто так словами не бросался… А в субботу, когда его мама и бабушка ушли на рынок чем-то торговать, дядя Толя уже дома выполнил свое обещание. Лешкин визг, прерываемый строгим голосом дяди Толи, я слышал, даже находясь у себя дома, поскольку одна стена с соседями у нас была общая. При этом я живо представил себе произошедшее неделей раньше, и меня снова охватило возбуждение, а штаны сразу резко оттопырились спереди. Конечно, я не желал Лехе чего-то плохого, но за все его выходки, направленные на осмеивание одноклассников и подшучивание над ними, он уж точно заслуживал еженедельной порки. А вид беспомощно выставленной в ожидании порки Лехиной задницы, ярко запечатлевшийся в моей памяти, вызывал мощное сексуальное возбуждение. 

И этим же вечером, выпоротый в очередной раз, Лешка зашел ко мне с просьбой помочь в сдаче тем по английскому. Я разыграл удивление: «Чего это ты вдруг решил английским заняться? Целый месяц тебя и на уроках-то не видели… В Англию что ли собрался?».
Лешка, желая скрыть правду, вяло бросил: «Да нет, так просто. Вдруг в жизни пригодится…»
Ну, думаю, нет уж… Коли пришел за помощью, придется тебе, парень, всю подноготную выложить как на духу. Посмотрим, как это ты будешь рассказывать про отцовский ремень! И я начал раскручивать Леху на признание.
- Леш, ладно грузить-то… Когда это ты задумывался над тем, что и когда пригодится? Давай колись, если хочешь, чтобы я тебе помогал. А то я, не зная твоих целей, и помочь вряд ли смогу…
- Ну просто у меня пара за полугодие выходит… исправлять надо…
- Ну и что… можно подумать у тебя в первый раз пара «светит». Никогда же особо не волновался. Чего случилось-то?
Лешка не знал, что ответить. Признаться – означало распрощаться со всей своей «крутостью» и «авторитетом». А смолчать и замять тему я ему не позволял. Лешка решил пойти нахрапом: «Ну, короче, ты поможешь или нет? Какая разница, зачем!»
Э, нет, дружище… Не дам я тебе от темы уйти… Пока не признаешься, да не попросишь как следует, ничего у тебя не выйдет. Я, разыграв потерю интереса, сблефовал:
- Ну, если не хочешь говорить, то и я говорить не буду. Имею в виду, что с тобой не буду по-английски говорить. Можешь еще к кому-нибудь обратиться. А я сегодня жутко любопытный. Ну, пока.
Я медленно развернулся и дал понять, что разговор закончен. Леха прекрасно знал, что, кроме меня, никто ему помогать не станет. Кому из отличников охота будет после всех его поступков с ним возиться. Уж над кем, а над ними-то он в свое время покуражился. А я вроде как не «ботаник», но английский знаю неплохо, да и сосед как никак, с детства вместе росли. Лешка сдался.
- Погоди. Ладно. Мне отец сказал исправить все двойки, а то летом не возьмет на море отдыхать. Теперь твое любопытство удовлетворено?
- На море, говоришь… А, может, тебя батя выпороть пообещал, если не исправишь?
- Чего, дурак, что ли… я ж тебе сказал… - Лешка слегка покраснел, но еще держался.
- А чего ж ты сегодня орал днем? Давай уж, Лех, колись по-настоящему.
- А ты откуда знаешь? – Лешка явно смутился и покраснел еще сильнее.
- Ну, если краснеешь, значит правда… Да ты так орал, что через стенку слышно было. Чего, сильно всыпали? Не боись, я никому не скажу…
Лешка был подавлен. От его уверенности и нахальства не осталось и следа. Опустив от стыда глаза, он окончательно сдался на милость победителям.
- Да, тебя бы так выпороть, еще не так бы орал. Отец, блин, за меня серьезно взялся – вторую неделю подряд дерет. Сказал, что пока все не исправлю, будет каждую неделю пороть, а я сейчас уже на задницу сесть не могу.
- Да, Лех, сочувствую… И чего, по голой жопе дерет?
- А то как же… и сопротивляться бесполезно – еще хуже будет. Сам знаешь, какой батя у меня здоровый; чего я с ним сделаю? А если разозлится, вообще запороть может. Когда в первый раз захотел выпороть, я от него отскочил, хотел убежать... потом сам об этом пожалел... Два дня сидеть не мог.
- Ну а ты сам тогда штаны снимай, когда нужно и говори как в старину «батя, поучи уму-разуму». Может, не так сильно бить будет – я не мог удержаться, чтобы не поиронизировать над Лехой.
Лешка от этих слов вспыхнул, но не в его ситуации было хорохориться.
- Да, тебе хорошо прикалываться, тебя не порят! А мне сегодня, представь себе, пришлось снимать. А то бы отец в два раза больше дал, но все равно задница до сих пор болит… Ну, так чего, поможешь?
К этому моменту я уже отчетливо осознавал весь план своих действий. И от одной мысли, что получится так, как задумываю, у меня сразу ощущалась приятная напряженность в паху. Меня действительно просто охватывала волна возбуждения.
- Леш, я тебе, конечно, помогу, но только на своих условиях. А уж принимать их или отказываться, сам решай!
Лешка насторожился.
- Какие условия-то?
- Первое. Будешь выполнять все из того, что я тебе буду задавать. А заданий будет много – тебе учить нужно целую прорву вещей. И заниматься каждый день! А то, если понадобится, и по два раза в день! Идет?
- Ну да, я и сам понимаю, что учить надо будет многое. Согласен. Еще какие условия?
- Самое главное. Если не выполняешь первое условие, чего-нибудь не делаешь, не учишь, пропускаешь занятия или опаздываешь, короче, за проступки – я оставляю за собой право тебя наказывать, как мне вздумается.
Лешка от удивления открыл рот. Такого поворота он явно не ожидал. Отдать себя добровольно во власть другого пацана? Но выхода-то не было… Лешка решил узнать, что же его ждет в случае какой-нибудь оплошности.
- Это как, наказывать-то? Меня отец и так наказывает… В эту субботу опять, наверно, пороть будет, если английский не исправлю…
- Ну, за неделю, конечно, вряд ли удастся исправить, даже если будешь все делать, как надо… Но, в принципе, спасти твою задницу можно, если я дяде Толе скажу, что училка по английскому заболела и принимать зачет будет только через две недели…
- А что, и вправду сможешь отцу так сказать? – в Лешкиных глазах засветилась искра надежды.
- Ну, если согласен на второе мое условие насчет наказания, тогда я могу попытаться. Тебе-то дядя Толя точно не поверит…
Лешка снова задумался. Перспектива спасти себя от неизбежной порки его явно обрадовала, но мои настойчивые напоминания о наказании по-прежнему смущали.
- Ладно, а что про наказание-то? – повторил он свой вопрос.
- Тут уж, Лех, мое дело придумывать… Все, что угодно… чтобы не расслаблялся…
Лешка, поняв, что не добьется ничего конкретного, согласился, но с условием, что я никому ничего не расскажу.
- Знаешь, Леша, есть еще одно условие. Последнее. Все, о чем мы договорились, сейчас запишем. Чтобы потом, в случае чего, ты не отнекивался, что такого не было. Бери ручку и бумагу. Пиши: «Я, Васильев Алексей, согласен на любое наказание за…»
Мы аккуратно перечислили все проступки, за которые полагается наказание, Леха подписался, и я спрятал драгоценный листок.
В следующие два дня Лешка старательно заучивал все слова и выражения, необходимые для сдачи темы. Я еще раз убедился, что при желании он мог бы стать если не отличником, то уж твердым хорошистом точно. И с памятью, и с эрудицией у него было все в порядке, а все проблемы заключались в лени и отсутствии дисциплины. За эти два дня Лешка сделал лишь пару незначительных ошибок и в качестве наказания вынес мусор и помыл посуду у меня дома. Его страхи постепенно отступили. Лешка явно расслабился. И уже на третий день половина заданного мною текста не была разобрана и выучена должным образом. С моей стороны последовало внушение, а Лехе пришлось помыть пол во всем доме, благо мои родители были на работе. В среду мне удалось переговорить с дядей Толей и случайно вбросить в разговор фразу о мнимых Лешкиных успехах в школе и «болезни» учительницы английского. Теперь я, выполнив свои обещания, мог требовать от Лешки выполнения своих. И Лешка в пятницу снова представил мне такую возможность – к заданному мною накануне заданию он, похоже, даже не притронулся. Видимо, посчитал, что ему проще будет в очередной раз убраться у меня дома, чем учить внушительный список глаголов. Ну вот и настал момент расплаты, которого я подспудно ожидал с начала недели.
- Так, Леха, я вижу, что ты даже и учебник не открывал… Это, с твоей стороны, очень опрометчиво… Нашу договоренность помнишь?
- Ну, да… Просто времени не было… Давай я чего-нибудь сделаю, мусор там вынесу или еще чего… - Лешка, похоже, снова начал надеяться на халяву и на то, что я буду прикрывать его перед отцом постоянно.
- Нет уж, Леш, так дело не пойдет. Тему тебе придется уже во вторник сдавать, а ты еще и половины не выучил. Я вижу, что до тебя все только через зад доходит. В таком случае, спускай штаны, сейчас будем учить глаголы по новому методу…
- Да ты чего? Меня лупить что ли будешь? Ни фига, мне отцовского ремня хватает…
- Да нет, Лех, видно не хватает. Какой у нас завтра день-то? Суббота. Самое время сказать дяде Толе, что училка по английскому уже два дня, как здорова. И я чувствую, что твоей жопе все равно достанется, только покруче, чем от меня. Как думаешь?
- Ты же обещал, что с отцом договоришься!
- Так ведь и ты обещал насчет любого наказания… Хочешь почитать наш договор? Так что выбирай: либо сейчас от меня получишь за разгильдяйство, либо завтра от отца.
Лешка сразу погрустнел. Альтернатива его явно не обрадовала. Вкус отцовского ремня его зад слишком хорошо помнил с предыдущих порок. Собрав остатки мужества, Лешка, опустив голову и снова залившись краской, пробурчал: «Ладно, если я обещал, то выполню. Штаны спускать, или так пойдет?»
- Нет, Леха, так не пойдет… Спускай пониже, заголяй жопу и ложись мне на колени. Учебник вот возьми, сейчас опробуем новый метод обучения. И давай быстрее!
- Давай через трусы, какая тебе разница? – Лешка застеснялся обнажать зад в моем присутствии.
- Слушай, перед отцом зад заголяешь, а здесь застеснялся? И потом, здесь я наказание определяю! Давай, спускай, как будто я твоей задницы не видел!
- Где же ты ее видел-то?
- Да когда тебя в сарае пороли, там и видел. И очень отчетливо! Так что ты зря всякую ерунду выдумывал.
Лешка покраснел еще сильнее и, казалось, был готов расплакаться от стыда. Я почувствовал укол совести, что так унижаю парня и уже гораздо мягче и дружелюбнее сказал: «Леш, ну ты же сам понимаешь, что мы с тобой сейчас заодно. У нас задача: к концу следующей недели сдать тему по английскому, чтобы в следующую субботу тебя снова отец не выпорол. Заметь, я же не свою задницу спасаю, а твою! А ты не фига не хочешь делать! Поэтому я и хочу тебе надрать задницу, чтобы знал, что за лень полагается порка!».
Лешка вздохнул и приспустил штаны, медленно и неохотно опустил клетчатые трусы, повернувшись ко мне голым задом, и слегка согнулся:
- Ну, давай что ли, бей! Тоже мне друг…
- Угу, поговори насчет дружбы… У нас с тобой договор – так что прошу ко мне на колени, как я сказал, и учебник под нос!
Лешка взгромоздился мне на колени так, что его зад оказался прямо у меня под рукой.
Вот он, долгожданный момент! Тот самый гордый и нахальный Леха, выставив голую задницу и краснея от стыда, уткнулся в учебник, ожидая от меня первых шлепков. На его круглой белой заднице еще четко виднелись потемневшие полосы от прошлой отцовской порки, и я в очередной раз убедился, что дядя Толя пороть умеет! От бедер до копчика Лехины ягодицы были украшены пересекающимися следами от ремня. Я начал урок.
- Ну чего, Леха… Мне жаль, но придется это сделать. Сейчас получишь двадцать раз по жопе сразу за невыполненное задание, а потом дополнительно за каждую ошибку при чтении и переводе! Понятно?
- Понятно… - буркнул Леха – Ты только не сильно, ладно? Сам же видишь, как мне батя зад в субботу разукрасил…
- Ну, конечно, в полную силу на первый раз бить не буду, но и гладить тебя по жопе не намерен. Так что терпи. Хочешь – ори, я могу музыку включить.
Я влепил Лехе первый удар. Получилось звонко, но не сильно. Лешка только ойкнул. Я шлепнул снова уже по другой половинке и слегка помассировал Лешкину задницу, чтобы боль побыстрее утихла. Дальше повторялся этот же режим: шлепок по одной ягодице, затем – по второй, легкое поглаживание. Лешка ойкал и постанывал, но, конечно, эта экзекуция не шла ни в какое сравнение с отцовской, и он терпеливо вынес все двадцать ударов. В конце наказания я спросил, как ему это все показалось. Лешка повернул голову и сказал, что нормально.
- Еще бы не нормально было! Отец-то тебя не ладошкой, а ремнем, да небось после удара зад-то не массирует, а? – Я снова потеребил покрасневшую Лехину попку. Лешка против этого не возражал, видимо, его все это не так уж и напрягало.
- Ну, теперь давай читай и переводи!
Пока Лешка битый час мучил несложный текст, его задница получила еще десятка два шлепков и к концу урока достигла равномерного красного окраса. В течение всего занятия я не позволил ему надеть трусы, и Леха провел все время на животе, готовый получить очередной удар по голой заднице.
Я дал Лешке задание на следующее занятие и предупредил, что теперь в качестве наказания буду всегда использовать порку и драть крепче раз от раза. Смущенный Лешка кивнул и пошел домой.