Под флагом Мартиники (Часть 3)

Под флагом Мартиники (Часть 3)
Робер привычно быстро освободил запястья и щиколотки Эжена от ремней, но мальчик еще какое-то время продолжал расслабленно висеть на «козле». Руська порывался помочь Женьке встать, но боялся еще больше навредить другу, нарушив какой-нибудь неписанный обычай семьи Одиго. Наконец молодой креол медленно поднялся, пробормотал что-то вроде «мерси» и, прихрамывая, направился к сидящим в рядок зрителям. Те в свою очередь задвигались, явно собираясь расходиться.
Руслан тоже вскочил на ноги, спеша хоть как-то выразить выпоротому другу сочувствие, когда собственное громко произнесенное имя заставило его вскинуть голову. Паренек удивленно оглянулся и увидел, что месье Одиго по-прежнему стоит у «козла», указывая кончиком трости на место в паре шагов от себя.
- Теперь ты, Русик, - повторил консул, не сводя с остолбеневшего тинэйджера спокойного, чуть насмешливого взгляда.
Плавников растерянно оглянулся вокруг, но все остальные участники сцены были, судя по всему, ошарашены не меньше него. Робер и Пенелопа недоуменно переглядывались, похоже, не до конца понимая смысл происходящее. Наташа, охватившая плечи руками и как-то сразу ставшая похожей на маленькую девочку, переводила испуганный взгляд с отца на Руську и обратно. Женька, забыв о собственных проблемах, метнулся к Одиго-старшему, что-то горячо доказывая по-французски. Консул отвечал спокойно, с чуть насмешливой улыбкой, но лицо мальчика все больше вытягивалось, а глаза округлялись. Наконец он повернулся к другу с таким ошарашенным видом, что Руськино сердце забилось от недобрых предчувствий.
- Мой отец говорит, что звонил твоему отцу. И твой отец сказал ему, он может тебя выпороть также как и меня! Я спросил – может быть, он не так понял? Но папа АБСОЛЮТНО УВЕРЕН, что понял слова твоего отца совершенно правильно.
В голове у Руськи все смешалось. Сергей Константинович был человеком совершенно безобидным (чем окружающие порой бессовестно пользовались). Он в жизни не дал сыну даже легкого подзатыльника, не то что ремня. Что должно было случиться, чтобы папа предоставил его задницу в распоряжение по сути незнакомого человека для жестокой порки, Русик даже представить себе не мог. Паренек судорожно пытался вспомнить, что могло так рассердить родителя, но как на зло, никакой серьезной вины за последнее время в голову не приходило. Учебный год только что начался, так что кучу двоек наполучать он бы не успел даже теоретически. Может у Веника терпение кончилось и он настучал предку о том, что Руська дерзил на уроке? Но это случалось не первый раз – мальчишка никогда не отличался примерным поведением…
Консул, чуть нахмурившись, снова постучал кончиком трости по полу.
И что теперь делать? Броситься к окну и звать на помощь? Выскочить на лестничную клетку и искать защиты у охранника? Да нет, бред какой-то! Да и как он после этого Женьке в глаза взглянет!
Пока все эти мысли вихрем проносились в голове у сбитого с толку мальчишки, руки как бы сами по себе расстегивали молнию на джинсах, стаскивали их вместе с плавками до пола, ноги переступали через сброшенную одежду и несли тело в центр комнаты.
Хорошо, Русик, - Женькин отец удовлетворенно кивнул, когда голый парнишка остановился в паре шагов от него, - Назови мне все свои проступки за прошлюю неделю.
- Да вроде, ничего такого… - пробормотал мальчик, - «Ой, неверный ответ! Неверный ответ!»
- Я так не думаю, - в уголке рта консула пролегла жесткая складка, - Десять розог ты уже заработаль. Итак…
- Ну-у… э-э-э-э… я это… грубил учителям… М-м-м… Играл на компьютере вместо того чтобы делать уроки… Еще… еще… Я не помню больше! Я в следующий раз все запоминать буду… «Блин! Что я несу! Да чтоб я еще раз остался у Женьки в субботу вечером!»
- Лядно, достаточно, - чуть подумав, Одиго-старший кивнул, - Двадцать пять и десять за лёжь. Всего - тридцать пять.
«Что? Тридцать пять розог за такую ерунду?!» - но предательские ноги уже сами несли паренька к устрашающему «козлу». Руська, как загипнотизированный, плюхнулся животом на кожаное «седло», все еще хранившее тепло Женькиного тела, и тут же почувствовал, что руки и ноги его сноровисто притягивают к подставкам. Затем заскрипел механизм и бедра юноши начали медленно расходиться в стороны.
«Что они меня пополам разорвать хотят? У меня же не такая растяжка, как у Женьки!» - Руслан застонал сквозь зубы.
Видно его «мучители» тоже поняли свою ошибку, потому что ноги «козла» двинулись в обратном направлении, и затем Робер освободил запястья и щиколотки мальчишки. Плавников со вздохом облегчения соскочил со своего кожаного ложа.
- Пожалюй, к этому ты еще не готов, - задумчиво проговорил месье Одиго, поглаживая подбородок, - Лядно, просто опустись на колени и лёкти.
Руська был так рад своему избавлению от «козла», что без возражений поспешил исполнить приказ. Подросток даже сам, без лишних указаний, пошире раздвинул ноги и выгнул спину, оттопыривая голую попу. То, что он оказался в полностью открывающей все его самые интимные места позе перед столькими свидетелями, в данный момент мальчишку нисколько не смущало. Более того, он уже полностью смирился с предстоящей поркой и только хотел, чтобы она побыстрей началась и закончилась.
Будто в ответ на Руськино пожелание кончик трости пробежался по его напрягшемуся заду, будто оценивая летную полосу для своего многократного приземления. Короткий свист - и ягодицы тинэйджера обожгло первой болью. Паренек самую малость качнулся вперед, но сразу же вернулся в исходную позицию. От сердца чуточку отлегло: такую боль вполне можно было вытерпеть.
Новый щелчок – розга стегнула по нижним частям выставленных половинок – новая вспышка боли – и снова терпимо.
Три… Четыре… Пять… Шесть… Семь…
Прикусив губу, чтобы не вскрикивать, Плавников переносил порку почти столь же мужественно как минутами ранее младший Одиго.
Восемь… Девять… Десять… … …
Одиннадцать!
Боль взорвалась на беззащитных ягодицах мальчика как граната! Руська взвизгнул и выпрямился, ухватившись руками за полыхающий зад.
- Назад, Русик, - консул чуть похлопал его тростью по плечу.
Паренек снова упал на четвереньки.
Двенадцать!!
- Уй-я-а-а-а-й! – теперь пальцы ощущали на полушариях уже два пульсирующих нестерпимой болью рубца.
- Назад.
Тринадцать!!!
- А-а-а-й-а-а! – на этот раз тинэйджер повалился на бок, пытаясь прикрыть пылающую задницу и ладонями и ступнями.
- Нет, так делё не пойдет, - Руська почувствовал, как крепкие руки подхватывают его с пола и одним движением забрасывают обратно на «козла».
На этот раз его просто пристегнули, почти полностью лишив обнаженное тело подростка подвижности. И удары посыпались снова. Четырнадцать! Пятнадцать! Шестнадцать! Впрочем, считать мальчишка уже перестал. Вопли вперемежку с рыданиями вырывались из его горла. Кажется, он уверял, что «больше не будет», что «он все понял» и что-то еще в том же роде… Кажется, что-то кричал отцу Эжен…
И тут удары прекратились. «Неужели уже тридцать пять? Нет, не может быть». Щелкнули пряжки, освобождая руки и ноги мальчика. Все еще вздрагивая от рыданий, Русик сполз с «козла» и чуть не упал – от нервного напряжения дрожали ноги. Оба Одиго одновременно подхватили его под руки. Женька погладил друга по голове и Руська благодарно уткнулся носом другу в плечо. Одиго-отец что-то говорил по-французски Роберу. В голосе его слышалось недоумение и даже некоторая виноватость. Впрочем, когда консул повернулся к подросткам, голос его звучал спокойно и доброжелательно.
- Людовик, проводи своего друга к себе, я думаю вам лючьше немного побыть одним, - обратился Одиго к сыну по-русски.
Женька согласно кивнул и потянул все еще всхлипывающего Плавникова на выход.
* * *
В своей комнате Женька уложил Руську животом на мягкую медвежью шкуру, а сам уселся рядом, продолжая гладить голову, плечи и спину друга. Прикосновения рук юного креола действовали успокаивающе и парнишка начал потихоньку расслабляться. Ни один психотерапевт, не смог бы, наверное, помочь ему лучше справиться с вызванным поркой шоком.
- Женька-а… Ты не мог бы и пониже тоже погладить, - прошептал паренек, уткнувшись носом в густой белый мех.
Ни к одному другому сверстнику, да и вообще мужчине – даже к отцу - не посмел бы он обратиться с такой просьбой. Сердце на мгновение сжалось в предчувствии презрительного смеха или возмущенного отказа, но Женька молча скользнул на шкуру рядом – так что их обнаженные тела соприкасались – и осторожно, едва задевая оставленные розгой рубцы, провел ладошкой по вздрагивающим Руськиным холмикам. Парнишка едва не замурлыкал от удовольствия – казалось пальцы друга вытягивают боль из его исхлестанных половинок.
- Жень, а ты меня не презираешь? – Руслан все также не отрывал носа от шкуры.
- Презираю? Руська, за что? – голос Одиго был полон недоумения.
- Ну, что я так вел себя, когда твой отец меня порол… Вопил, ревел как маленький. Ты-то вон, держался прямо как индеец у столба пыток.
- Тоже мне индеец, - усмехнулся сын дипломата, - Под конец вон тоже не выдержал… Хотя индейская кровь во мне есть. Наша семья ведь перебралась на Мартинику из Канады, когда ее захватили англичане. И моя пра-пра-пра-пра-бабка была из могикан. В прошлом году мы с отцом даже ездили в их резервацию в Коннектикуте.
- А я думал, что они все вымерли. «Последний из могикан» и все такое…
- Это все Фенимор Купер придумал. На самом деле могикане остались, только их мало очень. Меня даже в племя приняли! – похвастался Женька.
- А ты, Русик, тоже держался здорово, - вернулся Одиго к наболевшей (в буквальном смысле слова) теме, - Нет, чесслово! Папа сказал, что первую десятку ты вытерпел просто heroiqe – «героически». Он из-за этого не сразу понял что ты не поротый. Он вообще был уверен, что тебя часто секут, потому что твой папа очень легко согласился на то, чтобы тебя выдрали.
- Я и сам понять не могу, за что впал у предка в такую немилость, - тяжело вздохнул Руська, - Жень, а тебя отец давно лупит?
- Три года уже. Мне как раз двенадцать исполнилось – вечеринка была грандиозная! – а на следующий день папа позвал меня в кабинет и там… Ох, и орал же я тогда! Наверное, на соседних островах сбыло слышно.
- А мама твоя не возражала?
- Еще как возражала! Она даже вазу о стену разбила, которую они на аукционе за бешеные деньги купили. Отец кричит, что в семье Одиго всех мальчиков так наказывали, а мама – что если он на меня хоть раз еще руку поднимет, она его голову также разобьет как эту вазу…
- И что?
- Ну, там дед вмешался. Он сказал, что у меня со временем будут большие деньги и большое влияние и что если я сейчас не научусь отвечать за свои поступки, то потом плохо придется не только мне, но и всем окружающим.
- И твоя мама согласилась?
- Не сразу. Но дед пригрозил, что если меня не будут воспитывать «как настоящего Одиго», то он вообще папу наследства лишит и все передаст дяде Оскару. И что он не допустит, чтобы его состояние со временем перешло к избалованному негодяю.
- А ты действительно был «избалованным негодяем»?
- Ну, что «избалованным» - это точно, - Женька лукаво прищурил глаза, - Ты «Игрушку» с Пьером Ришаром видел? Так вот, Ромбаль-Коше-младший по сравнению со мной был просто ангел, - и добавил уже серьезно и как-то очень по-взрослому, - Знаешь, Русик, с ТЕМ Людовиком-Эженом ты бы дружить точно не захотел.
* * *
На следующий день Плавников проснулся от шлепка по голому заду. Весьма звонкого и болезненного причем. Он взвился с возмущенным криком и готов был наброситься на коварного друга, но тут звук повторился – на этот раз с Женькиным аккомпанементом.
- Вставайте, сони! - раздался над ними веселый голос Натали.
Руська попытался прикрыть подушкой свою утреннюю эрекцию, чем вызвал у девушки снисходительную усмешку.
- Перестань, Русвик! Что ты от меня такое прячешь, чего я у братца каждое утро не вижу?
Паренек бросил взгляд на товарища и убедился в абсолютной справедливости Наташиного замечания. Убрав подушку, но все еще немного смущаясь, Руслан поспешил за другом в ванную комнату и плюхнулся вместе с ним в небольшой бассейн-джакузи.
Позже, растерев друг друга махровыми полотенцами, мальчишки переместились на кухню, где уже вовсю хлопотала Пенелопа. Консул с утра пораньше уехал куда-то вместе с Робером, так что компанию за завтраком им составила только Натали. Быстро заглатывая булочки с кофе (у Пенелопы он получился вкуснее, чем вчера у Эжена), ребята обсудили планы на воскресенье. В связи с плачевным состоянием задниц обоих мальчишек решили на этот раз ограничиться прогулкой по городу. Руська хотел было попросить у Женьки какие-нибудь штаны посвободней, чтобы уменьшить трение ткани о свои ноющие полушария, но видя как юный креол (или, с учетом его индейской родни, правильно было бы говорить метис), не дрогнув, натягивает на свои принявшие полсотни розог ягодицы вчерашние потрепанные шортики, со вздохом взялся за джинсы.
День, удачно начавшийся, не менее удачно продолжился. У фонтанов на Манежной ребята познакомились с тремя юными москвичками и дальше отправились уже большей компанией. Правда, Плавникову новые знакомые уделяли мало внимания, полностью сконцентрировавшись на загорелом голоногом сыне Мартиники, но Русик был не в претензии, вполне удовлетворенный обществом Натали. К концу дня тинэйджеру даже стало казаться, что помимо дружбы с сыном карибского дипломата у него могут завязаться романтические отношения с его же дочкой.
* * *
Уже поздно вечером Русик, усталый, но довольный, завалился домой.
- Ну что? Как дела на дипломатическом фронте? – окликнул его отец, не отрываясь от компьютера, - Хорошее провели время с этим твоим новым приятелем?
Вопрос был задан таким обыденным, не выражающим ничего кроме легкой заинтересованности тоном, что паренек вскинулся как ужаленный. Снова заныли исполосованные тростью ягодицы. Предок что, собирается делать вид, что ничего не произошло?
- Да, все было великолепно! Просто супер! – Руслан постарался вложить в ответ весь имеющийся у него запас сарказма.
- Что-то не так? – Сергей Константинович удивленно поднял голову от экрана, - Что-нибудь случилось?
- Что-нибудь?! – чуть не взвизгнул Руська, - Мне всю жопу исхлестали розгами – это «что-нибудь случилось» по-твоему?!!!
Подросток дернул молнию на джинсах и, морщась от боли, рывком стащил их вместе с трусами до самых щиколоток. Плавникову-старшему открылись густо покрытые еще свежими синяками и ссадинами голые ягодицы сына.
Сдавленный хрип за спиной заставил Руську резко обернуться. Сергей Константинович с белым, как мел лицом готов был, казалось, вот-вот упасть в обморок.
- Господи… - простонал отец, с трудом переводя дыхание, - Кто тебя так… Да как же это?
- Как?! – паренька снова охватила волна злости, - Да по твоей милости! Ты же сам сказал Женькиному отцу, чтобы он меня выпорол!
- Я… Я… - Плавников-старший похоже окончательно потерял дар речи, - Я же даже представить себе не мог, что он это всерьез! Он позвонил – очень интеллигентный мужчина – представился… рассказал о семье… шутил о чем-то… потом спросил, не буду ли я против, если он тебя выпорет вместе со своим сыном… Я подумал – это тоже шутка!
- Да ладно, па, - Руслан уже остыл и теперь осторожно натягивал обратно тесные джинсы, - Ничего страшного. Не так уж и больно было. Вон, Женьке гораздо больше досталось – и ничего.
- Нет, как же? – Сергей Константинович все не мог успокоиться, - Это же варварство какое-то! В цивилизованном обществе… Надо же в милицию, наверное…
Вот тут уже Руська испугался по-настоящему.
- Ты что, пап! Какая милиция?! Почему тогда сразу не в ООН или Суд по Правам Человека? Ты что, хочешь из-за моей выпоротой задницы международный скандал раздуть? Да и потом – ты же сам разрешил меня выдрать. Менты тебя же первого и привлекут за соучастие. А мне что, против родного отца показания давать?
- Да, да, пожалуй ты прав, - логические доводы всегда быстро приводили Плавникова-старшего в норму, - Но как же ты в школе…
- Ну, наплету че-нибудь… Еще и не такое объяснять приходилось, – соврал Русик.
- А про милицию ты просто забудь, - паренек спешил закрепить завоеванные позиции, - Папка, слышишь? А не то я вообще из дома убегу. У меня впервые друг появился. Ну, такой… чтобы на всю жизнь. А ты из-за какой-то порки…

Catpaw