Под флагом Мартиники (Часть 1)

Под флагом Мартиники (Часть 1)
 Ну, обормоты, принимайте нового одноклассника! Людовик-Эжен-Анри… Людовик-Анри-Лоран… - Николай Николаевич окончательно сбился и закончил без первоначального пафоса, - сын генерального консула республики Мартиника господина Одиго.
Девчонки тихонько заахали, кто-то из мальчишек присвистнул. Руслан тоже уставился на новичка во все глаза. Руську с раннего детства привлекало все экзотическое. По воскресеньям он ни свет ни зоря будил всю семью лишь бы не пропустить ни одну из утренних передач о путешествиях. Позже стал собирать марки тропических стран, перечитал все, что нашел о них в интернете и доводил родителей вопросами, когда же они, наконец, отправятся в отпуск на какие-нибудь острова Атлантического или Индийского океана. Да и в школе география была единственным предметом, по которому у него были сплошные пятерки. От этого же новичка – Людовика-и-что-то-еще – просто расходились флюиды экзотики.
Погода в первые дни сентября стояла солнечная и сухая – как будто в компенсацию за лившие весь август дожди – и мальчишки старались одеться (точнее, раздеться) полегче, чтобы не слишком страдать от всепроникающей в каждый уголок школы жары. Но никто из них не решился бы явиться в класс в таком «вольном» наряде. На юном месье Одиго красовались белоснежные шорты, плотно обтягивающие упругую попку, но оставляющие полностью открытыми стройные бедра мальчишки. Маечка с коротким рукавом безуспешно пыталась добраться до пояса шортиков, открывая полоску гладкой загорелой кожи на животе и спине. Дополняли наряд такие же белоснежные носки и пара новеньких синих кед. Венчала все это лукавая физиономия с копной подрезанных чуть выше плеч густых каштановых волос. Если бы подмышкой у паренька вместо сумки с учебниками была доска для серфинга или скейт, то можно было бы принять его за ожившую фотографию тинэйджера с Майами-бич середины восьмидесятых. Мальчишка без всякого смущения рассматривал своих новых одноклассников, как будто делая для себя какой-то выбор. Когда глаза их встретились, Руська улыбнулся и получил в ответ такую же открытую и дружелюбную улыбку.
- Николай Николаич, но Мартиника колония Франции и у нее не может быть собственного консульства! – Димка Кошель – лучший ученик в классе – никогда не упускал возможности блеснуть перед учителями своей эрудицией.
Но на этот раз его выступление было встречено без должного энтузиазма.
- Тебе бы, Кошелев, не помешало не только зубрить учебники, но и иногда читать свежую прессу или смотреть новости по телевизору, - отрезал директор, - Тогда бы ты знал, что в октябре 2010 года Франция предоставила независимость всем своим «заморским департаментам» и Мартиника уже почти год является независимым государством.
- Ага, Кошель, а то отправишься так позагорать на песочке с «шенгенкой», а тебя в аэропорту под белы ручки и пинком под зад обратно на любимую родину! – бросил с задней парты Лёха Кель.
В классе захохотали – Кошелева не любили.
- Ладно, хватит! Николаич попытался принять суровый вид, не вязавшийся с его внешностью состарившегося Винни-Пуха, - Мы и так уже отобрали у Вениамина Николаевича слишком много времени. Людовик-Эжен… занимай любое свободное место.
Новичок шагнул вперед и Руслан на мгновение затаил дыхание – вдруг выберет другого – но парнишка направился прямо к его парте и бухнул сумку рядом со свободным стулом.
- К тебе можно? – спросил он с еле заметным акцентом.
- Конечно, располагайся! Будь как дома, - Руська еле сдержал вздох облегчения.
* * *
Начавшаяся геометрия мало интересовала в тот момент новых приятелей. Склонившись друг к другу за спиной могучего Толика Карташова, мальчишки шепотом завязывали знакомство.
- А ты отлично говоришь по-русски! Где научился?
- Да я сам наполовину русский. Отец был в Москве по делам в середине 90-х и познакомился с мамой. А через год она уехала к нему на Мартинику.
- Ух ты! Значит, ты, можно сказать наш чувак! А как тебя все-таки правильно звать?
- Людовик-Эжен-Лоран-Анри д’Одиго.
Руслан на минуту задумался: как же звать нового приятеля? Людик или Людька? Как то смешно звучит… О!
- Слушай, Эжен это же по-нашему Евгений? Можно я тебя буду Женькой звать? Это уменьшительное от…
- Я знаю! – расплылся в улыбке Женька-Людовик, - Меня мама всегда так зовет.
- Отлично! Значит ты – Женька, а я – Руслан. Можно Руська или Русик, как тебе больше нравится. Я, кстати, здесь совсем рядом живу – на 2-ом Неопалимовском. А вы где? В посольстве?
- Не. Папа купил квартиру на Ростовской набережной, напротив вокзала.
- Ого! Это что, в том новом доме рядом с мостом?! Да у твоего предка бабок - немеряно! Там один квадрат знаешь сколько стоит?!
- Бабок? А, ты имеешь в виду денег. Ну, вообще-то, хватает. У деда крупнейшая сеть отелей на Малых Антилах, две круизных лайнера и еще кофейная фабрика на Гваделупе. А три года назад дед сделал отца совладельцем компании.
- Так вы еще и кофе выращиваете?
- Нет, только переработка. У нас вообще земельных владений почти нет. Только поместье под Ле Мартеном…
- Плавников! Одиго! Что это вы так активно обсуждаете на моем уроке? Геометрию, смею надеяться? – Вениамин Николаевич (в просторечии Веник) вопросительно выгнул бровь, прервав доказательство теоремы.
- Венмин Никлаич! – вскинулся Руська, - Не обращайте внимания! Я помогаю иностранцу вспомнить курс русского языка.
- Эх, Руслан, - вздохнул Веник, - Ты бы лучше сам вспомнил курс геометрии за восьмой класс. Опять ведь с тройки на четверку перебиваться будешь… И ведь способностей хватает – мог бы стать отличником.
- Господи! – ужаснулся Руська, - Да у нас же уже есть Кошель! Двух отличников наш класс точно не выдержит!
- Лентяй ты, Плавников, - вздохнул математик, - Выпороть бы тебя как следует – глядишь и толк бы вышел…
- Так я ж не против, Венмин Никлаич! – продолжал ёрничать Русик, - Давайте, после урока останусь? Вон, у Вас и линейка подходящая есть. А если жалко – так я ремешок от сумки отстегну.
- Нет, Плавников, - покачал головой Веник, - Я тебя все равно достану, но только другим способом. Давай-ка к доске. Посмотрим, сохранилось ли хоть что-то в твоей голове с прошлого года…
До конца учебного дня Руська с Женькой практически не расставались и к вечеру у обоих было ощущение, что дружат они чуть ли не с детства. Бывает вот так – вроде только познакомился с человеком, почти его не знаешь, но чувствуешь, что ты с ним «на одной волне»! Может вы в прошлой жизни родственниками были или близкими друзьями, но судьба вас явно не случайно столкнула и оторвать вас друг от друга можно теперь только с мясом и кровью. И как-то совершенно естественно получилось, что Эжен пригласил Руську к себе на уикенд «с ночевкой», а тот также легко и естественно согласился.
Сергей Константинович, Руськин отец, как обычно взял из института работу на дом и на упоминание сына о том что субботу и воскресенье он проведет у друга и ночевать не придет только кивнул головой – не будет врубать музыку или трещать за тонкой стенкой своими «стрелялками».
* * *
В субботу утром Русик впервые за долгое время вытерпел нелегкую внутреннюю борьбу по поводу своего костюма. Обычно он, недолго думая, хватал первые же попавшиеся джинсы и майку из шкафа. Но сейчас, перед визитом в дом консула Мартиники, мальчишка вдруг ощутил себя юной дебютанткой перед первым балом. В результате это нелегкого противоборства выбор пал на зеленую футболку со львом, привезенную дорогим родителем с прошлогодней конференции в Софии и новенькие, еще ненадеванные, темно-синие джинсы. Джинсы тоже покупал отец, и по своей вечной рассеянности взял на размер меньше, чем требовалось подросшему сыну, так что ткань плотно обтягивала Руськину попку и слегка врезалась между ягодицами. Натягивая их, парнишка подумал, что такие же ощущения должны быть у Женьки в его «супер-шортиках». Ну что ж, чувство было немного непривычным, но приятным!
Кинув «Пока, па!» уже засевшему за свои вычисления предку, Русик выскочил на улицу и уже через десять минут был у дома друга. Пробиться через кордоны секьюрити заняло у него гораздо больше времени. Охранник у входа долго не мог найти Руслана в каких-то списках и начал уже косо поглядывать, подозревая, похоже, в нем международного террориста. Слава Богу, что друзья не забыли обменяться мобильниками и Русик смог подключить к переговорам Эжена. Последовали еще минут пять интенсивных дискуссий прежде чем бдительный страж с недовольным ворчанием разбуженного посреди зимы медведя соизволил впустить паренька в «элитный жилой комплекс». Руська бегом взлетел на седьмой этаж – лифтами он не пользовался из соображений развития физической выносливости - и нажал на кнопку звонка отделанной под красное дерево двери.
Дверь тут же распахнулась и мальчишка замер с открытым ртом. На этот раз, на сыне мартиникского дипломата не было короткой маечки и обтягивающих белых шортов. По правде говоря, на нем не было даже носок… Юный Людовик-Эжен встречал товарища в своем «первозданном» виде и был, кажется, немало удивлен ошарашенному выражению лица последнего.
- Чего-о-о? – Женькины брови взлетели вверх.
- Э-э-э… - умно ответил Русик.
- А-а! Это ты оттого что я голый, да? – до паренька дошла причина шокового состояния друга, - Я вообще-то дома всегда так хожу. У нас в поместье все давно уже привыкли и не обращают внимания. Извини, забыл, что ты у меня дома первый раз. Да не стой ты столбом – заходи, раздевайся!
- Как? … СОВСЕМ? – Руська все еще пытался отыскать на полу отпавшую челюсть.
- Ну, это – как хочешь! – глаза Женьки лукаво блеснули, - Отец на приеме в посольстве, а Пенелопа с Робером поехали за покупками. Так что мы на полном самообслуживании. Проходи на кухню – я тебе заварю кофе нашего семейного производства.
Руська быстро освободился от кроссовок, носков и футболки, чуть помедлив, стянул джинсы – благо в такую жару он дома тоже предпочитал ходить без штанов - и замер с большими пальцами на резинке тонких трикотажных плавочек. Подростковая стеснительность визгом заходилась, требуя оставить этот свой последний бастион в покое. А с другой стороны, видят же его одноклассники голым в раздевалке после физры или в душе бассейне. Да и Женька, вон, ни сколько не стесняется – сверкает перед другом загорелой попкой – и хоть бы что!
«И вообще говорят: в чужой монастырь со своим уставом не лезь», - ухмыльнулся тинэйджер, решительно избавляясь от последней детали туалета, и прошлепал босыми ногами по тому же коридору, куда уже проследовал его не обремененный лишней скромностью приятель.
Кухня в апартаментах Одиго если и уступала в размерах «малогабаритной» двухкомнатной квартирке Плавниковых, то лишь чуть-чуть. Женька, увидев Русика в «естественном наряде», ободряюще подмигнул приятелю и снова вернулся к своему «колдовскому обряду» над необычной формы туркой. Юный москвич уже переборол первое стеснение и теперь с интересом рассматривал своего обнаженного друга. Надо сказать, молодому креолу нечего было стесняться! Под гладкой загорелой кожей проступали вполне приличные для его возраста и телосложения мышцы. А глядя на крепкую Женькины задницу, Плавников вдруг представил, как на эти полушария с резким хлопком опускается узкий кожаный ремень. Ягодицы вздрагивают и на гладкой коже проступает быстро наливающаяся красным полоска. Картинка была настолько живая, что Руська не выдержал и отвесил другу полновесный звонкий шлепок.
- Эй! Перестань! – Женька даже не поднял головы от турки, - Я готовлю нам кофе по старинному семейному рецепту. Тут важны пропорции…
Руслан, и сам смущенный своей выходкой, отошел от «кофейного алтаря» и стал с преувеличенным интересом рассматривать расставленные на полках бесчисленные баночки с приправами и соусами.
Вскоре кофе а-ля Одиго был готов и друзья, прихлебывая обжигающий напиток из маленьких чашечек, отправились осматривать личные владения Людовика-Эжена. Особенностей семейного рецепта, кстати, Руська не оценил – на его взгляд он мало чем отличался от обычной «Арабики», которую можно купить в любом магазине – разве что чуть пряным ароматом. Наверное, он просто не был настоящим знатоком кофе… Зато Женькина комната действительно производила неизгладимое впечатление. Если кухня Одиго была с небольшую квартиру, то «апартаменты наследника» напоминали школьный спортзал. Причем, не только размерами. Примерно половина ее была занята боксерскими грушами, беговыми дорожками и прочими тренажерами, часть из которых Руська видел впервые. А посередине комнаты располагался настоящий обнесенный канатами ринг.
Руслан, который уже два с лишним года приставал к отцу с просьбой купить велотренажер, восхищенно вздохнул. Все его предложения встречали со стороны Плавникова-старшего один и тот же контр-вопрос: что сын предлагает выбросить, чтобы освободить место для этого приспособления – холодильник, телевизор или свой компьютер?
Другую – собственно жилую – половину комнаты занимала масса самых разных вещей свидетельствующих о разнообразии интересов хозяина. Особенно Руську заинтересовали сувениры и фотографии с разных концов света. «Ах, значит ты тоже «лягушка-путешественница», - подумал паренек, чувствуя, что градус его симпатии к новому другу поднимается уже почти до точки кипения. А вот чего в комнате Одиго-младшего не оказалось, так это хоть какой-нибудь кровати. Руслан пришел к выводу, что спит его друг, очевидно, на медвежьей шкуре, брошенной вместе с несколькими подушками прямо на пол.
Продолжая осматривать комнату, московский подросток все больше поражался разнообразию увлечений юного Одиго. Помимо путешествий, это были серфинг и скейтборд, джаз и стрит-данс, тайский бокс и тхэквондо.
Последнее натолкнуло Плавникова на идею, как еще раз ощутить под своей ладонью упругую Женькину попку. Руська сам уже больше года увлекался тхэквондо, и тренер даже отмечал у него некоторые способности к восточным боевым искусствам. Кроме того он был немного повыше и потяжелее друга. Так что Русик ничтоже сумняшеся предложил сопернику с Антильских островов спарринг на условиях, что проигравший получает от победителя десяток шлепков по заднице. Женька согласился как-то слишком уж быстро и охотно, но Плавников не обратил на это внимания. Как оказалось, зря. По окончании третьего поединка, когда жесткая ладошка друга в очередной раз болезненно прохаживаться по его порядком разогревшимся и покрасневшим полушариям, Русик осознал всю опрометчивость своего поступка. Правда, в следующей схватке Женька неожиданно проиграл и тем самым предоставил другу возможность опробовать на ощупь его округлые половинки, но Руську терзали смутные сомнения, не было ли это сознательной уступкой со стороны Одиго его ущемленному самолюбию.
Руслан хотел было предложить для проверки еще одну - решающую – схватку, но тут Женька извлек на свет ТАКОЕ, что у подростка просто перехватило дыхание. Это был скейт… Нет, ЭТО БЫЛ СКЕЙТ! Такой доски Русик не видел даже на страницах рекламных проспектов. Дека, шкурка, подвеска, колеса – все было само совершенство: суперсовременного дизайна, из новейших материалов… Сказка, а не доска!
Женька довольно улыбался, глядя, как друг разве что не обнюхивает новенький скейт. Он сам успел его опробовать лишь пару раз и испытывал за своего красавца законное чувство гордости.
- Пошли, прокатимся? Я только не знаю, где тут, в Москве…
Еще бы Руська был против!
- Да! Конечно! Погоди, я только мигом домой за доской смотаюсь…
- Да бери этот. А я на своем старом прокачусь.
Слов для благодарности не было. Русик просто прижал к груди руку, восторженно помотал головой и, подхватив скейт подмышку, направился к выходу.
- Эй! – оклик Женьки застал паренька уже в дверях, - Что, так и пойдешь? Нет, я то, конечно, ничего против не имею! И девушки за тобой толпой бежать будут. Но вот ваша полиция, по-моему, может не оценить твоей сексуальности.
- Ой, блин! – до парнишки вдруг дошло, что он чуть не выскочил на улицу совершенно голый, - Да, я сейчас! Да и заскочить кое-куда стоит на дорожку, - к Руслану возвращалась способность мыслить здраво.
- Давай. По коридору и направо.
Следуя указаниям друга, Руська рысцой завернул за угол и чуть не налетел на невысокую стройную девушку лет шестнадцати с темными, обрезанными чуть выше плеч волосами. В отличие от Женьки она не была полностью обнажена. Если, конечно, можно считать одеждой крохотный – с треть ладони – кусочек ткани, удерживаемый на самом интимном месте двумя шнурочками.
- Уфф… Ты кто? – парень совершенно опешил.
- Натали. А ты кто? Хотя, знаю! Ты новый друг Женьки. Русвик, да? – девчонка говорила с таким же, как у Эжена легким акцентом.
- Не Русвик, а Русик или Руська. А это – Наташка, моя сестра, - услышав голоса, в коридоре нарисовался Женька.
- Ну, да, - смущенно пробормотал паренек (он почему-то был уверен, что сестра приятеля – та самая Пенелопа, которая уехала за покупками вместе с неведомым Робером), - Очень п-приятно познакомиться.
- Это заметно, - слегка усмехнулась девушка, опуская глаза вниз.
Руська покраснел как рак и с трудом удержался, чтобы не прикрыть ладошками свое восставшее орудие. Остановила только мысль о том, как нелепо и смешно он будет выглядеть съежившийся, с прижатыми к паху руками.
- Ты тоже симпатичный, - девушка снова улыбнулась и слегка коснулась указательным пальцем кончика носа мальчика.
- Ну, ладно! Кончайте со своими комплиментами. Вечером еще наболтаетесь. Руська, давай быстрей! – Женька прыгал на оной ноге, натягивая потрепанные джинсовые шорты поверх узеньких белых плавочек.
Руслан с трудом оторвал взгляд от обнаженного девичьего тела и шмыгнул в туалет.
* * *
Следующие несколько часов друзья провели на Поклонной Горе, то гоняя наперегонки по аллеям парка, то демонстрирую друг другу мастерство на каменных бордюрах и ступенях. В последнем Эжен имел заметное преимущество – некоторые его номера были сродни акробатическим. Понаблюдать, как он взлетает в воздух или делает на скейте стойку на руках, останавливалось немало прохожих. Хотя Руська подозревал, что некоторых привлекало не только Женькино мастерство. В своих потертых джинсовых шортах, живописно оборванных у самой нижней границы упругих ягодиц, с обнаженным загорелым торсом, с неизменной задорной мальчишечьей улыбкой на губах, юный подданный Мартиники являл собой зрелище весьма привлекательное для лиц обоего пола.
Когда усталость брала свое, мальчишки перебирались через Кутузовский проспект, раздевались до трусов и валялись на травке посреди давно одичавшего яблоневого сада, болтая о чем попало. Но силы быстро восстанавливались и, с неохотой натянув одежду, они снова «седлали своих скакунов».
На улице было еще совсем светло, когда Эжен озабоченно глянул на часы вдруг засобирался домой.
- Женька, да погоди! – заупрямился Руслан, которому до слез не хотелось расставаться с «супер-доской», - Давай еще покатаемся, а? Тут скоро подсветку на фонтанах включат – знаешь как будет красиво!
- Русик, давай в другой раз, - поморщился юный Одиго, - Папа уже наверняка дома и сегодня он меня будет пороть.
- К-как пороть? – паренек чуть не свалился со скейта.
- Розгой по заднице, - Женька отвечал так спокойно, как будто речь шла о вечернем чаепитии.
- Но… Но… - у Плавникова в голове все опять перемешалось, уже в который раз за этот сумасшедший день, - А что ты такого натворил?
- Ну, мало ли… Нужно будет припомнить за неделю пока едем.
- Что значит припомнить? Ты что, сам будешь отцу говорить за что тебя драть?!
- Конечно. У нас так принято. Каждую субботу, вечером, я рассказываю отцу обо всех своих проступках, а он определяет, сколько розог я за них получу.
- Ну, ни фига себе! А если ты скажешь, что ни в чем не провинился? Ну, типа того, что всю неделю был белый и пушистый.
- Это хуже всего, - вздохнул Женька, - Папа говорит, что если мальчишка за неделю не натворил ничего заслуживающего порки, то он либо был в коме, либо откровенно лжет. Так что дополнительный десяток розог сразу обеспечен.
- Ну-у-у… Можно тогда, наверное, сознаться в чем-то не очень серьезном – так, для порядка…
- Не. Как ты говоришь, «не прокатит». У отца никогда не знаешь, за что сколько получишь. Иногда за что-нибудь серьезное всыплет несильно, а за какую-нибудь ерунду высечет так, что неделю сидеть больно. А кроме того, если что-то скроешь, а он потом узнает… - паренек присвистнул.

Catpaw