Кентеро* замка Насау. Часть 6

Кентеро* замка Насау. Часть 6
Привет! Хэллоу! Ола! Саватди кхаб!
Давненько не виделись, правда? Моя вина... sad :P Всем, кто соскучился по Рашу и Дэйву - оно свершилось! :Yahoo!: Я закончил шестую главу. Как всегда, готов к любым отзывам (включая самые зубодробительные). :tomat: Лучше плохо, чем ничего.

Традиции замка Насау
(Глава 6)

За оставшиеся до рассвета часы Рашу так и не удалось как следует выспаться. Бравые атлумские кадеты уже давно мирно посапывали в уголке соседней камеры, а юного фаворита их обожаемого герцога не отпускали ночные кошмары.
Паренек ощущал себя висящим наподобие подстреленной дичи над костром из пустынной колючки. Жаркие языки пламени лизали его беззащитный зад, а атлумские стражники во главе с сержантами Дрю и Тибором в лохмотьях эшлендских дикарей отплясывали вокруг в каком-то людоедском танце. Раш уже готов был смириться с перспективой быть съеденным, но тут из темноты раздавалось шипе6ние пепельного тигра* и одичавшие стражи порядка в ужасе разбегались. Однако вместо монстра в свете костра появлялся эйгер** Бёрд и начинал бесстрастным голосом Просперо зачитывать параграф из Кодекса Штальмайера, согласно которому ученику Рашу Сайксу за невыполненное домашнее задание по математике полагалось всыпать тысячу розог по голой заднице. Нерадивый школяр сбивчиво пытался объяснить, что никак не мог решить треклятую задачку, потому что по старинной традиции официальный фаворит обязан каждое утро преподносить герцогу Атлума букет из семисот семидесяти семи редчайших фиолетовых гвоздик. Но учитель вдруг расплывался в добродушной улыбке и хрипловатым баском шерифа Флореса предлагал вконец ошалевшему подростку «выкурить трубочку перед ужином». Однако вместо трубки тот обнаруживал направленный ему в лоб двуствольный пистолет.
В этот критический момент паренька возвращали в реальность заботливые руки Дэйва. Но стоило Рашу закрыть глаза, как кошмар повторялся с незначительными вариациями. В результате он почти что с облегчением услышал топот сапог стражников в коридоре, возвестивший о приближении расплаты за их ночные проделки.
Появившиеся полицейские швырнули арестантам серые накидки из грубой шерстяной ткани. И хотя эти хламиды едва доходили ребятам до середины бёдер, Сайкс почувствовал облегчение от того что им не придется при свете дня проделать путь через пол города нагишом.
Вслед за своими соседями по камере (которые старательно делали вид, что знать их не знают) Дэйвид с Рашем прошествовали уже до боли знакомым маршрутом в караулку. Там их помимо стражников дожидалась самая молодая пара «преступников». По красным глазам и измученному виду подростков не трудно было догадаться, что и они, подобно Рашу, так и не смогли как следует выспаться.
Впрочем, юноше было не до выражения сочувствия товарищам по несчастью. Сержант (к облегчению Сайкса Тибор, а не Дрю) бегло пересчитал жертв своей ночной «охоты» и велел подчиненным выводить их на улицу. Там ёжащихся от утренней прохлады влюбленных уже ждала открытая тележка, запряженная парой зурготов***. Посередине ее возвышался шест с перекладиной, к которой полицейские сноровисто притянули связанные спереди руки юных арестантов.
Не смотря на ранний час, у сей скорбной процессии обнаружилось приличное количество зрителей. В большинстве своем это были мальчишки, которые тут же принялись осыпать арестантов такими скабрезными шуточками, что по сравнению с ними даже юмор служак мог сойти за светскую беседу.
«Ах вы, поганцы, - думал Раш, чувствуя как краска заливает его уши и щеки, - Сами ведь начнете через пару лет таскать подружек к Главному Фонтану! Что-то вы запоете, когда вас самих потащат на порку?»
Конечно он был прав, но пока у малолетних обитателей атлумских улиц не наблюдалось ни малейшего сострадания к своим старшим товарищам. А ассортимент их насмешек казался просто неиссякаемым.
Тележка с «преступниками» в сопровождении «желтых мундиров» не спеша тащилась по булыжным мостовым города, обрастая по мере движения все новыми и новыми зеваками самого разного возраста. К еще большему смущению Раша, среди них оказалось немало дам, от почтенных эйгер**** до совсем еще юных девушек. До сих пор пареньку как-то не приходило в голову, что за предстоящей позорной экзекуцией будут наблюдать и представительницы нежной половины человечества.
Стражники, похоже, получали от происходящего не меньшее удовольствие, чем зрители. Они не только не пресекали сыплющийся на незадачливых любовников град насмешек, но и сами по мере сил участвовали в шоу. Каждый раз, как упрямые зурготы застревали на очередном повороте, один из стражей порядка задирал концом пики хламиду на ком-нибудь из ребят, предоставляя зевакам возможность лицезреть те части их тел, которым предстояло вскоре принять на себя горячие ласки розог. Каждый раз, как очередь доходила до Дэйвида, Раш бросал на своего коронованного возлюбленного виноватые взгляды. Но молодого герцога, похоже, мало волновало созерцание подданными его украшенного несколькими свежими рубцами голого зада. Юноша стоял низко наклонив голову, так чтобы завеса из спутанных белых волос почти полностью скрывала его лицо.
У Раша в который раз мелькнула мысль: неужели ни у кого из этих людей, не раз видевших своего юного правителя во время праздников и официальных церемоний, не мелькнула догадка, кто находится прямо перед ними. Но нет. Как любил говорить его отец, люди видят, не то, на что смотрят их глаза, а то, что ожидают увидеть. И сейчас они «видели» лишь связанного белобрысого парня, которому совсем скоро у них на глазах спустят всю шкуру с задницы при помощи гибких и хлестких прутьев.
* * *
Любому пути рано или поздно приходит конец, и где-то через полчаса (которые для несчастного Раша растянулись на все три) обросшая уже внушительным «эскортом» из зевак скорбная процессия прибыла на печально известную площадь Тибальда II. Едва взглянув на место предстоящей экзекуции, юноша понял, почему именно оно выбрано для проведения публичных наказаний. Площадь имела естественный уклон в сторону востока. Таким образом, расположенный в самой низкой точке эшафот был отлично виден всем зрителям, которые занимали как бы места в амфитеатре.
И зрителей этих было МНОГО! Юному Сайксу показалось, что полгорода – от уважаемых эйгеров с семействами до оборванных попрошаек собралось полюбоваться, как розги будут разукрашивать его голую задницу. Любопытные жители толпились на балконах, на фонарных столбах гроздьями висели чудом уцепившиеся за что-то мальчишки, а на прилегающих улочках припарковалось несколько роскошных карет. На самом деле площадь была не так уж велика, но для провинциала Раша и такое скопление народа казалось невероятным.
«А ведь бедняги так и не узнают, насколько уникальное зрелище им сегодня предложат!» - мелькнуло в голове у паренька и он невольно хихикнул, не смотря на свое незавидное положение.
Стражник, отвязывающий в этот момент его руки от шеста, бросил на явно ненормального мальчишку удивленно-недовольный взгляд и рукояткой плети подтолкнул Раша к помосту для наказаний. Юные арестанты один за другим прошлепали босиком по деревянным ступеням, отполированным ступнями их бессчетных предшественников и выстроились по обе стороны от «пирамиды для порки». К немалому смущению паренька полицейские тут же стащили с «преступников» серые хламиды и оставили их на глазах у почтеннейшей публики в костюме новорожденных. Веснушчатая девчушка слабо пискнула и попыталась прикрыться руками, но «желтые мундиры» сноровисто скрутили ей и ее долговязому приятелю кисти за спиной. Однако спокойно стоящих Орландо и Парда не тронули, и Раш, глядя на них, тоже постарался расслабиться и не провоцировать стражей порядка на лишнюю грубость.
Сержант Тибор явно имел склонность к самолюбованию. Подкрутив усы и тщательно поправив перо на шляпе, он разворачивал постановление об административной порке подростков так, словно это как минимум указ о казни государственного изменника. Театрально выставив ногу вперед, бравый служака начал хорошо поставленным голосом зачитывать приговор:
- Согласно положению сто двенадцать, параграфу пять Кодекса Штальмайера, утвержденному блаженной памяти Его Высочеством герцогом Виктором IX, секунд-кадет Пард Крайгер и секунд-кадет Орландо Ласса за неподобающее и аморальное поведение в общественном месте, а именно купание полностью обнаженными в Главном Фонтане, приговариваются к ста ровно ударам тяжелой розгой по неприкрытым спине, ягодицам и бедрам в публичном месте и в присутствии любого желающего наблюдать за исполнением наказания. Согласно положению сто двенадцать, параграфу пять Кодекса Штальмайера, утвержденному блаженной памяти Его Высочеством герцогом Виктором IX, младший егерь Галь Кольдер и помощник галантерейщика Реми…
Раш не вслушивался в приговор (он – спасибо друзьям-кадетам был ему уже известен), а с любопытством и некоторым трепетом рассматривал конструкцию, на которую ему вскоре предстояло взгромоздиться на пару с Дэйвом. «Пирамида для порки» представляла из себя конструкцию трех сходящихся к вершине крепких деревянных шестов, соединенных посередине дополнительными горизонтальными перекладинами. Наказуемых, как догадался мальчик, могли привязывать к ней как в распрямленном (с кистями прикрученными к вершине), так и согнутом положении. Один из углов пирамиды смотрел прямо на площадь. Таким образом любой из зрителей имел отличный вид на задний фасад хотя бы одной из двух закрепленных на ней жертв. Парнишка подивился простоте и одновременно изощренной продуманности всей конструкции и невольно задумался, была ли она изобретением какого-то одного «умельца» или плодом совместного опыта поколений атлумских палачей.
* * *
Тем временем Тибор наконец закончил чтение приговора и мановением руки («как полководец на поле боя») приказал своим скучающим подчиненным приступить к экзекуции. Те притворились будто раздумывают, с кого начать. Зрители, принимая игру, выкрикивали советы, хоть и знали, что первыми всегда секут самых младших нарушителей порядка. Вот и теперь «после мучительных раздумий» полицейские потащили к пирамиде долговязого подростка и его рыдающую подружку. Та от близости неотвратимого наказания, казалось, совсем потеряла мужество и безуспешно пыталась вырваться из цепких лап правосудия. Рыдания и мольбы девчонки все же тронули сердца некоторых обывателей. Но большинство предпочитало только поторапливать стражников в предвкушении забавного зрелища.
Те не заставили себя ждать и сноровисто прикрутили незадачливых юных влюбленных к порочной конструкции. Рассчитанная на взрослых преступников, она оказалась слишком высока для четырнадцатилетних подростков. Если долговязый мальчишка еще как-то касался носками ног помоста, то его конопатая возлюбленная просто повисла, растянутая между боковинами пирамиды.
Откуда-то появился врач – невысокий худощавый человек, похожий на ежа из-за седых коротко стриженых волос. Он привычно и деловито обследовал обнаженные тела юных влюбленных и кивком головы передал невезучую парочку в руки экзекуторов.
Двое стражников – мундиры скинуты, рукава рубашек закатаны выше локтей – уже стояли по обе стороны пирамиды. В руках у каждого – внушительный пучок из тонких и гибких прутьев. Тот что справа широко размахнулся и полоснул по тощему заду мальчишки. Розги тонко свистнули и впились в беззащитные голые половинки. Этот звук заставил Раша невольно поежиться. Еще слишком свежи были воспоминания, как с этим самым свистом проклятые прутья раз за разом опускались на его собственный школярский зад. Те ощущения всплыли из памяти свежие, как будто последнее «педагогическое внушение» эйгера Бёрда имело место только вчера.
- Один! – высоким голосом выкрикнул молоденький стражник, поставленный считать удары.
Новый замах и хлесткий удар по мальчишеским полушариям.
- Два!
Новый злорадный свист розги.
- Три!
- Четыре!
- Пять!
Надо признать, что пока паренек держался молодцом. Первые двадцать-двадцать пять ударов выдержал просто стоически – видно, тоже не раз получал основательную порку в школе. Но потом, когда свежий пучок стал впиваться в его уже основательно исчерченные багровеющими полосками полушария и бедра, мальчишка волей-неволей начал проявлять первые эмоции: дергаться при каждом новом ударе и прикусывать губу. Публика встретила это с воодушевлением. Причем симпатии, как заметил Раш, разделились примерно поровну. Часть зрителей подбадривала жертву и призывала перенести наказание как мужчина. Другая же половина подзуживала стражника драть сосунка без всякой пощады, так чтобы он вопил на всю площадь. Возможно, часть из этих последних просто жаждала, чтоб юный любовник скорее запросил пощады и палачи перенесли внимание на его конопатую подружку.
Однако пока их ждало разочарование. Паренек получил уже полные полсотни «горячих». Ягодицы и ляжки его представляли весьма плачевное зрелище, слезы ручьями лились из глаз и он едва мог сдерживать крики, но так и не запросил у своих мучителей пощады. Зато запыхался секущий его полицейский. Вытирая пот со лба, он знаком предложил напарнику продолжить наказание, и пока они менялись местами, мальчишка получил короткую передышку.
Новый экзекутор, казалось, решил пожалеть паренька и перенес основное внимание на его почти не тронутую розгами голую спину. Это позволило мальчишке чуть перевести дух и успокоиться. Однако затем стражник решил видимо, что хорошего понемножку, и вновь с удвоенной энергией принялся пороть и так уже исхлестанный вдоль и поперек поджарый зад. Тут уже терпению бедного школяра пришел конец. Каждый раз, как гибкие хорошо вымоченные прутья со свистом опускались на его взрывающиеся болью половинки, подросток издавал жалобный вопль и так извивался всем телом, что если бы не жестко фиксирующие его тело ремни, наверняка слетел бы с «пирамиды». Раш заметил, что кое-кто из толпы отворачивается, не желая лицезреть жестокое зрелище, однако напирающие задние ряды не давали возможности никому покинуть площадь, даже возникни у него такое желание.
Когда последние, особенно жестокие, удары были наконец нанесены и невезучего юного любовника освободили от его уз, бедняга не удержался на ногах и упал бы, не поддержи его доктор и один из стражей закона. Он, похоже, плохо соображал, что наказание уже закончено и слабо пытался вырваться из их рук. Но тут к нему подскочила его также освобожденная от ремней «дама сердца». Уже ничуть не стесняясь ни своей наготы, девчонка стала покрывать лицо своего свежевыпоротого кавалера поцелуями столь пылкими, что тот, видимо, почувствовал себя попавшим из ада в рай. Наконец доктору удалось ненадолго вырвать малолетнего «преступника» из рук его возлюбленной, что осмотреть и где надо обработать его «ранения». Надо сказать, что после ста розог выглядела задняя поверхность его тела неважно. Тонкие прутья оставили массу ссадин и припухших рубцов на еще недавно по-юношески гладком теле мальчишки от плеч до колен, а на ягодицах и верхней части ляжек и вовсе кое-где рассекли кожу до крови. Парнишка кривился от боли при каждом шаге и ясно было, что он не скоро еще сможет сидеть или спать на спине. Однако безграничное обожание сияющее в глазах его веснушчатой возлюбленной в некоторой мере возмещало ему физический ущерб. У Раша даже мелькнула мысль, что ни одно купание в фонтане не послужило бы так укреплению их горячих чувств друг к другу, как эта унизительная публичная порка.

* Пепельный тигр – трудно сказать, что общего у покрытого костяными наростами ящера с представителем семейства кошачьих. Говорят, что исследователь, впервые описавший этого монстра, слегка тронулся умом при встрече и потому дал ему такое неподходящее название.
** Эйгер – «Уважаемый» - 1) обращение к взрослому мужчине; 2) уважительное обращение к мужчине независимо от возраста.
*** Зургот – тягловое животное, напоминающее покрытого чешуей осла. Отличается исключительным упрямством.
**** Эйгера – «Уважаемая» - уважительное обращение к женщине (как правило, замужней).

Catpaw