Мигуэль Глава 2. Подозрения/

Мигуэль Глава 2. Подозрения/
Мигуэль

Глава 2. Подозрения.

Голый Мигуэль вытянулся во весь рост на жесткой тростниковой циновке, уткнувшись носом в скрещенные руки. Хотя парнишка по-прежнему не мог ни сидеть, ни спать на спине, а каждое движение заставляло кривиться от боли, раны его заживали как на собаке. Помимо собственных сил здорового молодого организма, этому способствовало и то, что его заботливый друг ежедневно смазывал многочисленные рубцы на заднице и ляжках высеченного мальчишки целебной кашицей из листьев ваваки. Обычно это средство использовалось для обезболивания и заживления ран, полученных на охоте, и среди подростков считалось зазорным наносить его на свои исполосованные мягкие части тела после порки, но в данном случае Род счел его применение вполне обоснованным и Мигуэль не стал ему возражать. На спине рубцов было не так много, и они уже почти зажили, но задняя поверхность бедер и особенно жопа парня, принявшие основную порцию розог, пострадали гораздо серьезней и до сих пор причиняли бедолаге постоянные мучения.
Сразу после неожиданного прекращения экзекуции Родди тщательно промыл все вспухшие кровоточащие полосы на обнаженном теле друга, но Мигуэль, наконец провалившийся в забытье, продолжал метаться и стонать на застеленном циновками полу хижины. Молодой канадец сидел рядом с ним, положив руку на одну из половинок маленького круглого зада, который он так часто сжимал в любовном порыве. Но сейчас вместо гладкой упругой кожи под своей ладонью юноша чувствовал истерзанную розгами воспаленную плоть. Наконец страдания любимого и страх за его жизнь (состояние Мигуэля, казалось, только ухудшилось) пересилили осторожность. Мальчик выскочил из хижины и, не обращая внимания на свою наготу (его смоченная водой набедренная повязка осталась на горячем лбу друга), помчался мимо все еще борющихся с огнем жителей деревни к одиноко стоящему дому колдуна.
Выслушав сбивчивую просьбу юноши, Нати не спеша выбрал подходящее снадобье, но когда не верящий такой удаче Родерик поспешно потянулся за горшочком, шаман вдруг крепко схватил его за запястья и повернул руки ладонями вверх. Внимательно рассмотрев свежие следы ожогов и, мельком взглянув в широко раскрытые глаза мальчишки, которые и так объясняли все яснее любых доказательств, Нати зачерпнул немного густой кашицы и тщательно смазал обожженные места. Какое-то время не старый еще мужчина молча вглядывался в доверчивые, полу прикрытые спадающей со лба прядью, глаза паренька, который в свою очередь не решался произнести ни слова. Возможно, шаман думал о том, что его занятие обрекло его на одиночество, и хотя этот красивый мальчик конечно не откажет ему в любой услуге в благодарность за сохранение в тайне его проступка, он никогда не получит от паренька такой беззаветной преданности, какая читалась сейчас в его взгляде.
- Иди, помоги своему другу, - негромко сказал колдун, - и как только он будет готов к переходу через сельву, уходите оба. Я не единственный в деревне, кто может проследить ручей от устья до истока.
Парень быстро кивнул и, привычно откинув волосы с глаз, повернулся к выходу. Когда он поднимался с пола, его голые ягодицы оказались в досягаемости руки шамана, и звучный шлепок по заду придал Роду дополнительное ускорение, так что он буквально вылетел за порог, прижимая к животу драгоценный горшочек.

В правоте шамана молодой канадец имел несчастье убедиться уже на следующий день. Хотя Родерик был от природы ловким юношей (по крайней мере для жителя «цивилизованного мира») и как губка впитывал все, чему учили его жизнь в джунглях и суровые наставники, в умении незаметно подкрасться к добыче ему трудно было тягаться даже с самым неуклюжим коренным жителем сельвы. Не удивительно, что каждая вторая охотничья вылазка заканчивалась для него очередным фиаско. Его новые учителя, проявляя свойственное индейцам терпение, не прекращали своих уроков, но и не проявляли к юному горожанину никакого снисхождения, наказывая его с той же строгостью, что и его более опытных сверстников. В силу своего добродушного характера, Родди воспринимал регулярные порки довольно спокойно и только ухмылялся, когда девушки со смехом указывали на его разукрашенные розгами крепкие ягодицы после очередного охотничьего похода. К тому же его утешала уверенность, что любая из них всегда с радостью согласится смягчить его боль жаркими любовными ласками.
Вот и на этот раз неопытность Рода подвела его. Пока Тила, Табик и еще один охотник подкрадывались к капибарре со стороны леса, он с Суюни, мальчишкой лет четырнадцати, еще не прошедшим посвящения в охотники, должны были отрезать животному путь для бегства к реке. Юноша только потянулся, чтобы аккуратно отвести в сторону ветку с невзрачными буроватыми листочками, как внезапная режущая боль пронзила его руку от кисти до локтя. Паренек сумел сдержать крик, лишь сдавленно зашипев сквозь зубы, но невольно отпрыгнул в сторону от ядовитого куста. Хруста ветки под его босой ступней было достаточно, чтобы пугливый зверек опрометью бросился в реку и скрылся из глаз метнувшихся следом охотников.
Беспомощно наблюдая за исчезающей в чаще на другом берегу добычей, Род со вздохом подумал, что в самом близком будущем его многострадальным полушариям придется отведать основательную порцию «горячих». Обернувшись, он поймал укоризненный взгляд своего младшего товарища: Суюни знал, что старшие не станут разбирать, кто из мальчишек был неосторожен, и надерут обоим их голые задницы.
Впрочем, наказание не последовало незамедлительно за проступком. Только когда перед самым закатом охотники вышли на поляну в каких-нибудь десяти минутах ходьбы от деревни, немногословный Тила сделал своей группе знак остановиться и, молча указав Табику на светлокожего тинэйджера, сам опустил руку на плечо Суюни. Родди с сочувствием смотрел, как понурившийся мальчишка без возражений ложится поперек ствола поваленного бурей дерева, выставляя вверх свой тощий смуглый зад. У него мелькнула мысль, что справедливей было бы, если бы Тила взялся сечь его, настоящего виновника: парень по собственному опыту знал, молчаливый Тила, несмотря на свою внешнюю бесстрастность, хлещет очень умело и сильно, так что выпоротые им юнцы еще долго потирают украдкой разукрашенные им задницы.
Крепкая затрещина оторвала юношу от размышлений об экзекуции, ожидающей его товарища, и вернула к его собственному ближайшему будущему. Пятерня Табика ухватила его за волосы и заставила упасть на четвереньки. Мускулистые ноги молодого охотника тут же сдавили ему бока и паренек замер в ожидании зловещего свиста прута. Инстинктивно Роду хотелось сжать ягодицы, чтобы защитить ставшую уязвимой в такой позе чувствительную ложбинку между полушариями, но зная, что подобное проявление малодушия лишь добавит ему десяток лишних багровых полосок, он заставил себя расслабить мышцы и даже слегка раздвинуть бедра, предоставляя Табику лучшую цель для удара.
Боль, ожегшая его левую ягодицу, была столь резкой, что парень чуть не выскочил из собственной шкуры. Казалось, что с его обнаженного полушария содрали целую полоску кожи. Вывернув шею почти на сто восемьдесят градусов, Родерик увидел в руке у Табика вместо обычного прута ветку, усыпанную мелкими, но острыми колючками. Индейцы очень редко применяли такой способ порки, обычно предпочитая дать провинившемуся подростку побольше обыкновенных розог: не только по привычному к боли заду, но и по голым бедрам и пояснице. За все время, что молодой канадец провел в селении, он лишь раз был свидетелем, как одного уже почти взрослого юношу отхлестали, причем очень жестоко, колючими прутьями за какую-то очень серьезную провинность (Род так и не узнал, какую). Парень, у которого после экзекуции весь зад, спина и бока были сплошь покрыты кровоточащими царапинами, неделю провалялся в хижине и целый месяц потом ходил тише воды, ниже травы.
Нынешняя оплошность во время охоты явно не тянула на такой суровый урок. Но прежде чем все эти мысли промелькнули в голове Родерика, на его загорелую голую задницу со свистом обрушился новый безжалостный удар, на этот раз чуть наискосок, через обе раздвинутые половинки. Пареньку показалось, что к его многострадальному заду приложили раскаленную головню. Забыв о необходимости демонстрировать равнодушие к боли, юноша попытался вскочить, но мускулистые ляжки Табика как тиски сдавили его покрывшиеся потом бока, не давая выставленной голой жопе мальчишки ускользнуть от следующего удара. Ууиииссс! Этот пришелся в самую чувствительную часть зада, точно между полушариями.
Шипы впились в нежную, обычно не затрагиваемую розгами, кожу, оставляя множество маленьких порезов. Ууииисссс! Уууиииисссс! Род прекратил безнадежные попытки вырваться и только как мог сжимал бедра, чтобы защитить самые интимные части тела. Пару раз кончик прута все же зацепил яйца мальчика, вырвав у него сдавленные крики боли. Уууииисссс! Уууиииисссс! Ууууиииииссссс! Частые удары ложились и на внешнюю сторону крепких ягодиц юноши, покрывая упругую кожу густой сеткой кровоточащих ссадин. Уууиииссс! Уууууиииииисссссс! Наконец, когда Родерик чувствовал, что боль достигла предела его выдержки и готов был, забыв про гордость, взмолиться о пощаде, ноги Табика вдруг разжались и высеченный парнишка рухнул лицом в мягкий мох.
Тяжело, со всхлипами, втягивая воздух, чтобы отдышаться Родди лежал на земле, чувствуя, как капельки крови стекают по сторонам его ягодиц. Мысли его метались вокруг одного вопроса: что могло вызвать такую жестокость со стороны молодого охотника? До сих пор их отношения складывались ровно (насколько это было вообще возможно со вспыльчивым и замкнутым Табиком) и ничто не предвещало подобной вспышки ненависти. Но его мучитель сам поспешил дать исчерпывающие пояснения. Рука молодого индейца вцепилась в волосы юноше, запрокидывая ему голову назад.
- Ну как, колдун, жжет? - прошипел Табик прямо в ухо Роду, - Погоди, это еще не все! Я узнаю, каких злых духов ты вызвал, чтобы они обманули старую Киу. Думаешь, я поверю, что она сама решила поджечь деревню, чтобы спасти какого-то паршивого подкидыша? И когда все узнают о твоем злом колдовстве, я сам уговорю старейшин не сразу бросить тебя рыбам пири-пири, а разрешить мне подвесить тебя за руки на дереве и опускать в воду постепенно, чтобы ты долго мучился.
- А ты не боишься, - прохрипел юноша, с трудом переводя дыхание, - что, раз я такой сильный шаман, то нашлю тех духов на тебя самого?
- Мне не страшны твои козни, чужак, - несколько натянуто, как заметил Род, рассмеялся Табик, - Мой амулет из когтей ягуара сильней всех твоих чар! – и охотник не оборачиваясь направился к селенью, нарочито не обращая внимания на своего поверженного врага.
В тот вечер, вернувшись в деревню, Родди был необычно мрачен и даже не ответил на привычные насмешливо-зазывные приветствия незамужних индианок, приглашавших «великого белого воина с боевой раскраской пониже спины» в свои хижины. Перспектива быть медленно скормленным пираньям заставляла его вздрагивать от озноба, не смотря на духоту вечерних джунглей.

С того дня прошло уже около недели, и хотя никто не сказал им больше ни слова, ребята решили, что не стоит дольше искушать судьбу. Хотя раны Мигуэля зажили еще не до конца, а Род ухитрился за это время сам получить еще две основательные порки, они собирались уйти на следующее утро.
Сейчас юный канадец стоял на коленях между широко разведенных ног Мигуэля и тщательно наносил целебный состав на его многострадальную задницу. Руки парня осторожно скользили по голым полушариям друга, то и дело задевая ложбинку между ними. Один из пальцев при этом невзначай массировал самое отверстие, иногда погружаясь внутрь на один - два сантиметра. Хотя обычно в сексе со сверстниками, не исключая и Родди, молодой индеец предпочитал активную роль, на этот раз он не только не возражал против вторжения, но даже поощрял друга встречными движениями зада. Наконец, вдохновленный ответной реакцией друга, молодой зоолог осторожно, стараясь не касаться заживающих рубцов, переместился вперед, на исходную позицию. Поскольку и теперь, когда готовый к использованию инструмент приятеля недвусмысленно лежал между его раздвинутых ягодиц, Мигуэль не выказывал никакого недовольства, Род приступил к решительным действиям. Его твердый как камень член медленно преодолел узкий вход и проник внутрь тела распростертого на полу юноши. Опираясь на вытянутые руки, парень начал неторопливо трахать своего любовника, стараясь максимально растянуть наслаждение от долгожданного события.
На самом деле нежелание Мигуэля предоставлять свою жопу ровесникам было вызвано тем, что эта часть его тела слишком часто использовалась вообще без его согласия. С четырнадцати - пятнадцати лет каждый подросток племени в случае ночевки за пределами деревни должен был удовлетворять желания плоти взрослых охотников. Для индейских мальчиков это было также естественно, как утоление жажды и голода, и поэтому никогда не вызывало возражений. Крепкий небольшой зад Мигуэля с ямочками по бокам полушарий всегда вызывал повышенный интерес охотников. По этой причине юноша постоянно испытывал «перебор» в этом виде секса, тем более что за те пол года, что прошли с тех пор, как Табик стал полноправным охотником и, соответственно, получил свободные доступ к заднице паренька, он несколько раз пользовался этой привилегией, трахая юного соперника так грубо и жестоко, что вызвал неудовольствие даже не склонных вмешиваться в личную жизнь друг друга старших соплеменников. Однако сейчас, ощущая в себе пульсирующие движения члена Рода, слыша его учащенное дыхание над своим ухом, Мигуэль получал истинное наслаждение.
Юный канадец тем временем чувствовал себя на вершине блаженства: поиметь красавчика Мика в его великолепный зад было его заветным желанием с того самого дня, как мальчишки стали любовниками, но не получая ободрения от своего друга, он почти уже отчаялся добиться желаемого. Вообще, столь глубокое чувство к другому парню стало для самого Рода большим сюрпризом, потому что, хотя он из любопытства и испробовал с товарищами по колледжу почти все формы гей секса, девочки в его шкале сексуальных пристрастий всегда превалировали над мальчиками. Однако теперь паренек должен был признаться себе, что ни одна представительница слабого пола не вызывала у него такого страстного желания, как этот худощавый, гибкий как ивовая ветка, индейский юноша со скуластым лицом и копной взлохмаченных жестких черных волос. То, что оба они по большей части ходили абсолютно голыми (даже набедренные повязки были отнюдь не обязательной и часто пренебрегаемой частью туалета), а также отсутствие необходимости скрывать свои чувства, также способствовало развитию этой неожиданной любви. Как правило, юные любовники уединялись где-нибудь для своих игр, но иногда вдруг желание охватывало Мигуэля в многолюдном месте, например на берегу реки, во время купания, и Род ни разу не отказал другу в ответной страсти. Парень даже испытывал какое-то особое терпкое наслаждение, когда молодой охотник после долгих взаимных ласк поворачивал его к себе спиной и упругий ствол начинал неторопливо обрабатывать его задницу под завистливыми взглядами сверстников обоего пола.
Теперь же, когда его собственный член, до сих пор знакомый лишь с губами и ладонями Мика, раз за разом проникал в долгожданный узких проход между ягодицами индейского паренька, Родерик чувствовал себя на пике блаженства. Опустившись на локти, юноша, не прекращая ритмичных движений зада, уткнулся носом в смолисто-черные волосы друга и глубоко вдыхал их свежий, ни с чем не сравнимый аромат. Ему до боли хотелось крепко-накрепко прижаться всем своим обнаженным телом к этому сильному, прекрасному, горячо любимому существу, слиться с ним в единое целое, так чтобы никакая сила в мире не могла разлучить их даже на мгновение.
Но ничто не вечно в нашем несовершенном мире. Жаркая волна накатилась на Рода, его молодое, стройное тело выгнулось, как натянутый лук, по самое основание погружая пульсирующий член в отверстие меж упругими половинками возлюбленного, и тугая струя семени устремилась в зад разметавшегося на полу юноши.
Когда обессилевший и мокрый от пота Родди лежал, прижавшись к нему всем своим по-мальчишески гладким нагим телом, Мигуэль с удивлением осознал, что, не смотря на боль в заживающих рубцах и, пожалуй, несколько излишнюю энергию, проявленную партнером на заключительном этапе, полученное им удовольствие было одним из самых острых за всю его богатую и разнообразную сексуальную биографию.

На следующий день Мигуэль проснулся еще до рассвета. Еще несколько минут он лежал на жесткой циновке, наслаждаясь ощущением близости своего обнаженного юного друга. Род спал, прижавшись к любовнику всем своим складным мускулистым телом. Левая нога его была заброшена на смуглое бедро индейского юноши, рука обвивала узкую талию, губы почти касались лица друга, так что Мигуэль чувствовал его дыхание на своей щеке. Объятия этого сильного, стройного, красивого парня, безмятежно спавшего, привалившись к его голому боку, давали молодому охотнику такое чувство спокойствия и надежности, позабытое им за долгие годы борьбы за выживание, что ему пришлось напрячь всю свою осторожность лесного жителя, чтобы прервать эту идиллию. Но, преодолев себя, Мигуэль стал действовать как всегда быстро и решительно. Одним движением столкнув с себя Рода, юноша тут же влепил другу звонкий шлепок по голой заднице, чем сразу вывел того из полудремотного состояния.
На самом деле канадский мальчишка не только проснулся, но и буквально взвился в воздух, потирая пострадавшее полушарие, потому что жесткая ладонь приятеля пришлась как раз на свежие рубцы, оставшиеся на гладкой коже ягодиц после вчерашней порки. Искушение отплатить коварному любовнику той же монетой было велико, но Родерик удержал свою карающую длань, вовремя вспомнив, в каком все еще плачевном состоянии пребывает зад Мика. Вместо этого он попробовал слегка ткнуть молодого индейца кулаком под ребра, но тот извернулся с кошачьей ловкостью, и молниеносно заломив Роду руку за спину, заставил его упасть на четвереньки (точнее на колени и свободную руку), открыв свой задний проход взору смуглокожего охотника. Поняв намерения друга, юноша охотно еще шире раздвинул свои загорелые ляжки, так что исхлестанные половинки зада полностью разошлись, открыв вход готовому к атаке члену.
Мигуэль не заставил себя ждать, стазу же по самые яйца, вогнав свой клинок в зад белому юноше. Он трахал Рода быстро, резко, почти грубо, глубоко погружая в его жопу свой ствол, как будто стыдясь той мгновенной слабости, которая неожиданно пробила щит доброжелательного отчуждения, которым совсем юный мальчишка отгородился от враждебного мира много лет назад. Левая рука Мигуэля вцепилась в густые волосы нагого паренька, а правая сжимала одно из иссеченных розгами полушарий, вызывая у Рода стоны боли вперемешку с наслаждением. Наконец, бурно кончив, Мигуэль распрямился как отпущенный лук и, как был голый, не оглядываясь, вышел из хижины, оставив распростертого на полу Рода в недоумении: то ли его только что страстно любили, то ли изнасиловали.

Спустя пол часа ребята покинули деревню. Несколько соплеменников Мигуэля, уже занятые в предрассветных сумерках своими делами, не обратили внимания на двух мальчишек, нагишом направлявшихся в лес, очевидно на охоту. Родди намеревался попрощаться с несколькими приятелями, с кем он успел сойтись поближе, но молодой охотник молча покачал головой и канадец беспрекословно последовал за ним, понимая, что только опыт друга даст им шанс выжить в бескрайней сельве.
Оба были полностью обнажены - тоже по настоянию Мигуэля. Впрочем, Род ничего не имел против. И в «цивилизованные» дни не отличавшийся стыдливостью, парень за время своего обитания в племени стал абсолютно безразличен к тому, прикрывает ли набедренная повязка его хотя бы самые интимные части тела или нет.
Мигуэль не взял с собой ничего, кроме охотничьего снаряжения: лука со стрелами, духовой трубки, стреляющей отравленными шипами и своей гордости - стального ножа в ножнах на груди. Родди помимо лука и ножа (обращаться со смертоносной трубкой он так и не научился) перекинул через плечо легкую полупустую походную сумку. Её содержимое было единственным, что связывало юношу с его прежним миром, который, как ему порой начинало казаться, продолжал свое далекое и чудное существование только в его воспоминаниях.
Мальчики быстро углублялись в чащу. Какое-то время два стройных нагих тела, одно бронзово-смуглое, другое покрытое золотистым загаром, еще мелькали в переплетении лиан и ветвей, но уже через мгновение джунгли полностью скрыли их, как будто перелистнули новую страницу в их пока еще коротких жизнях.

Catpaw