Приключения Эрика в Джевелшире.Чвсть 5

Приключения Эрика в Джевелшире.Чвсть 5
Проснувшись на следующее утро, Эрик нашел, что мир потихоньку возвращается в норму. Тила уже не было, но его мазь явно оказывала свое благотворное воздействие. Спина и особенно задница по-прежнему болели, но жар и лихорадка прошли, а осторожно пощупав следы от плети, юноша обнаружил вместо воспаленных ран лишь припухшие саднящие рубцы.
Жутко хотелось пить. Никто, конечно, не удосужился принести ему новую одежду взамен разодранной вчера во время «аудиенции». Более того, оглядев свою коморку, Эрик не нашел даже клочка ткани, которым можно было бы прикрыть наготу. В конце концов, вспомнив здешнюю простоту нравов и наплевав на приличия, парень, как был голышом, спустился во двор к колодцу. С ни с чем несравнимым наслаждением он выплеснул себе на голову два ведра ледяной воды и приложился к третьему.
Он еще не успел утолить жажду, когда из привратной башни показался уже вполне проснувшийся и полный энергии Рэдли. Молча осмотрев следы вчерашней порки, старший мечник недоверчиво хмыкнул, покачал головой и даже провел пальцами по нескольким подживающим рубцам на стройном теле юноши.
- Дааа, мальчик, на тебе, я погляжу, все заживает как на дворняге. Я бы даже заподозрил, пожалуй, какое-нибудь волшебство, если бы не видел такое раньше на кое-ком еще.
«Я даже знаю на ком,» - усмехнулся про себя Эрик.
Легок на помине, из ворот конюшни высунулся Тил. Узрев друга, мальчишка заулыбался так, что уголки рта, казалось, загнулись за края его треугольной физиономии. Эрик почувствовал некоторое замешательство: как ему теперь общаться с юным джевелширцем на людях? Вообще близость между мужчинами не считалась в этом мире (или, по крайней мере, в Джевелшире) чем-то предосудительным. Но не нарушит ли он какие-нибудь негласные табу, если прилюдно продемонстрирует свои более чем теплые чувства к молодому конюху?
Впрочем, Тил тут же разрешил его сомнения. Танцующим шагом прогарцевав от конюшни к колодцу, «эльфенок» ловким пируэтом скользнул Эрику в тыл и одним прыжком повис у юноши на спине, довольно болтая ногами. Молодой гонец тихонько взвыл от столь бесцеремонного обращения со своими подживающими рубцами и попытался скинуть непрошенного наездника, но мальчишка только охватил для надежности ногами его талию и не выказывал никакого желания оставлять захваченные позиции. Парню осталось лишь развести руками перед Рэдли, который, посмеиваясь в бороду, наблюдал за возней двух расшалившихся молокососов.
- Ну как, отошел уже после встречи с нашим «добрейшим» наместником? – вопрошал со спины Эрика Тил, - Пошли, я покажу тебе Урлан, пока солнце еще не превратило улицы в раскаленную сковородку.
- А тебя не выдерут за то, что отлыниваешь от работы? – засомневался молодой американец.
- Конечно выдерут, - беспечно откликнулся «лесной эльф», - Причем независимо от того, смоюсь я с тобой сейчас в город или нет. Правда, Бьерн?
- Правда, правда… - откликнулся от коновязи с мрачной иронией старший конюх, - ты вчера получил только половину того, что тебе причиталось. Так что мы только добавим тебе вечерком десятка полтора для круглого счета.
Вспомнив плачевное состояние задницы друга после вчерашней порки и мысленно прибавив к этому еще «десятка полтора», Эрик невольно вздрогнул, и тут же в голову ему пришло еще одно неприятное обстоятельство.
- Слушай, Тил, мне же не в чем идти. Вчера эти скоты разорвали всю мою форму, а новой… - Эрик с надеждой обернулся к Рэдли и увидел лишь захлопывающуюся за мечником дверь казармы, - …мне никто так и не выдал, - закончил он обреченно.
Но юного конюха, похоже, не могли смутить никакие доводы.
- Ну, ты же не на королевский парад направляешься! – безапелляционно заявил он, спрыгивая, наконец, со спины друга, - мы просто прошвырнемся по лавкам, а потом смотаемся на речку, чтобы переждать самую жару.
- Но я же говорю тебе, что у вообще нет никакой…
Эрик осекся и начал заливаться краской до самых ушей. До него только сейчас дошло, что ему на полном серьезе предлагают «прошвырнуться» по городу абсолютно голым, да к тому же продемонстрировать всем желающим бесспорные следы недавнего знакомства его задницы с хорошей порцией «горячих». Нет, он, конечно, ко многому уже привык в этом мире, но к такому он еще категорически не готов!
Тил тем временем, похоже, вовсю забавлялся смущением своего старшего товарища. Однако вдруг лицо «эльфа» посерьезнело и он встал перед Эриком почти «по стойке смирно». С комичной торжественностью подросток развязал свою набедренную повязку и как ценный дар или высокую награду двумя руками вручил ее опешившему американцу. Полоска ткани была такой узкой, что лишь едва прикрыла парню самое дорогое, а сзади и вовсе оставила на всеобщее обозрение обе исполосованные половинки его упругого зада, и тем не менее он испытал настоящее облегчение, прикрыв наготу хотя бы этой символической одежкой. Что касается Тила, то его расставание с единственным предметом одежды, похоже, нисколько не смутило.
* * *
Ворота крепости на этот раз оказались распахнуты настежь и поблизости не наблюдалось никаких признаков часовых.
«Ну и дисциплинка у вас…» - подумалось Эрику, - «Капитана Кейрика на вас нет! Он бы тут быстренько навел идеальный порядок».
Мысль о командире заставила паренька задуматься, возымело ли какой-то эффект переданное им послание или все его давешние мучения пропали зря.
Хотя солнце все еще стояло невысоко, камни моста порядком припекали босые ступни и юноша забеспокоился, как он будет без сандалий передвигаться по городу ближе к полудню. Привратная площадь, на которой вчера мучился одинокий Виргольд в компании Курта, на этот раз была полна народу. Толпа то и дело разражалась одобрительными криками, свистом и улюлюканьем, очевидно наслаждаясь зрелищем очередной экзекуции.
- О, это же Вики попался! – Тил взлетел на парапет мостика и оттуда разглядывал происходящее на площади, - пошли поглядим. Это будет зрелище!
Молодому калифорнийцу, на своей шкуре испробовавшему все прелести порки, не очень-то хотелось наблюдать за еще одним телесным наказанием, но его спутник уже вовсю проталкивался к месту действия.
- Кто такой этот Вики? – ворчал Эрик пытаясь поспеть за ужом ввинчивающимся в толпу Тилом, - Самый неуловимый вор города?
- Ага, самый уловимый вор города, - хохотнул юный конюх, - Сколько же раз он уже попадался!
- На что же он живет, если его все время ловят? И как он вообще еще жив?
Из вложенной ему в голову перед «турпоездкой» информации Эрик помнил, что к неудачливым воришкам джевелширский закон весьма строг: публичная порка полагалась только за первую поимку, вторая приводила к клеймению раскаленным железом и потере нескольких пальцев, а третью преступник уже не переживал. Причем методы умерщвления в различных городах были разные, но все отличались чрезвычайной болезненностью.
- Чтобы наша доблестная стража казнила Вики?! Да это же все равно, что срубить дерево с золотыми плодами! Вики, надо тебе знать, сынок одного из самых богатых урланских купцов. К тому же единственный. Воровать ему, конечно, совершенно ни к чему и папаша уже не одну сотню розог изломал вбивая это ему в задницу. Вики клянется, что все понял, что больше ни-ни… Но только через неделю-другую - ррраз! - и снова стащил какую-нибудь мелочь в лавке. И ведь вроде бы даже деньги нес чтобы ее купить! Ну а наши стражи тут как тут – цап! - и волокут его к отцу. А тот, конечно, готов выложить кругленькую сумму, чтобы наследник остался со всеми пальцами. Стражники для порядка поартачатся, мол по закону не положено, но деньги, само собой, берут и соглашаются ограничиться поркой, как будто это все в первый раз. А для развлечения каждый раз придумывают для Вики новую позу и орудие наказания. Так что как только проходит слух, что Вики опять попался, народ сбегается смотреть бесплатное представление.
- Так ведь он же болен, - Эрик даже слово вспомнил как это называется в его мире, «клептомания», кажется, - Его лечить надо!
- Ну, вот его и лечат – горячими по жопе. А потом еще папаша дома добавит, чтоб быстрее выздоравливал…
Тем временем, собрав по дороге некоторое количество тычков и подзатыльников, друзья пробились в первые ряды зрителей. Эрик, зажатый между мускулистым полуголым мужиком, по виду кузнецом, и объемной девицей в насквозь промокшем от пота хитоне, едва не разинул рот от удивления. Экзекуторы действительно проявили фантазию. Бедняга Вики был уже закреплен для наказания, но довольно необычным способом. Полностью голый парень лежал на спине, а его задранные и разведенные в стороны ноги были зажаты в отверстиях колодок, там где, как правило, полагалось находиться рукам осужденного. Таким образом, незадачливый воришка как бы выглядывал между своих обнаженных ляжек. А его зад с разошедшимися в стороны половинками представлял отличную мишень как для незнакомого Эрику экзекутора, так и для веселящейся публики. Орудие наказания тоже было весьма необычным: стражник сжимал двумя руками толстую почти квадратную доску, которую и обрушивал на ставшую уже темно малиновой задницу. После каждого удара Вики пронзительно взвизгивал и отчаянно вилял выставленным задом, чем вызывал новый взрыв хохота окружающих.
Юному гонцу, однако, все это представление не доставляло ни малейшего удовольствия. К тому же он заметил, что доска была плохо остругана и с содроганием представлял, какие дополнительные мучения предстоят средневековому клептоману дома, когда ему придется извлекать из и без того пылающих ягодиц многочисленные занозы.
Оглянувшись на своего «экскурсовода», Эрик вдруг встретился с внимательным взглядом «эльфенка», которого, похоже, не столько интересовала продолжающаяся порка, сколько реакция на нее молодого гонца. Как бы отвечая на невысказанную просьбу друга, Тил тут же стал протискиваться прочь от колодок и американский тинэйджер со вздохом облегчения последовал за ним. Получив очередную порцию затрещин и ругательств, друзья выбрались из толпы и не спеша направились вглубь города, прочь от стихающих за поворотом воплей жертвы и улюлюканья «добрых горожан».
Видя все еще подавленное выражение на лице Эрика, Тил приобнял долговязого приятеля за талию и слегка боднул в бок копной нечесаных, черных как смоль волос.
- Да не переживай ты так. Этот Вики – вообще-то та еще скотина. Это сейчас, когда ему жопу полируют, он так верещит. А прихвати кто-нибудь у них с папашей хоть ржавый гвоздь, хоть пригоршню опилок с пола – сразу потащат к палачу и еще будут уверять, что ты у них уже который раз воруешь, хотя сами тебя в первый раз видят. А уж работники у них просто волком воют. Все ходят с изрубцованными спинами и задницами. Поэтому люди и радуются так, когда этим сволочам самим несладко приходится.
По тому с каким жаром была произнесена эта тирада, к Эрику закралась мысль, не приходилось ли его юному другу самому прихватывать «ржавый гвоздь» или «пригоршню опилок» из хозяйства злопамятного купеческого семейства.
* * *
Впрочем, вскоре все внимание юноши было полностью поглощено познанием города, который он так толком и не успел разглядеть в спешке вчерашнего вечера. Сейчас, в разгар рабочего дня, все лавки и мастерские были открыты и Тил то и дело затаскивал Эрика в настежь распахнутую дверь чтобы познакомить с хозяевами. Большинство учеников и подмастерьев, как оказалось, были его хорошими приятелями, да и многие мастера и торговцы приветствовали его как старого и хорошего знакомого.
Вскоре парень убедился, что совершенно напрасно переживал из-за своего слишком скромного «костюма». Многие из его сверстников отлично обходились даже без такого минимального одеяния. Да и некоторые парни постарше, которым по статусу разрешалось носить кильты, зачастую не утруждались прикрывать свою наготу, по крайней мере, у себя дома. Сколько-нибудь «пристойная» по земным меркам одежда была здесь уделом зрелых отцов семейств и лиц «при исполнении». Сначала Эрика удивляло, что им почти не встречаются женщины, но потом он припомнил неписанное джевелширское правило «муж и сын - на улице и в поле, жена и дочь – в доме и в саду», которое почти полностью исключало общение прекрасного пола с незнакомыми мужчинами.
Как оказалось, зря юноша беспокоился и о реакции окружающих на свежие следы от розог на его неприкрытых ягодицах и бёдрах. Редкий тинэйджер в Урлане не мог похвастаться такими же следами воспитательной деятельности разной степени свежести и интенсивности. Пару раз друзья стали свидетелями и самого процесса нанесения этих следов. Причем один из торговцев продолжал как ни в чем ни бывало обмениваться с Тилом последними новостями, не переставая при этом с оттяжкой хлестать своего отпрыска ремнем по покорно выставленной для наказания голой заднице. Закончив охаживать полушария сына, мужчина шутя вытянул по ляжке и оказавшегося в пределах досягаемости Тила. Тот со смехом отпрыгнул, потирая проступающую на смуглой коже красную полоску, а выпоротый мальчишка, как ни в чем ни бывало, вернулся к раскладыванию по полкам разного мелкого товара.
Ближе к полудню ребята добрались и до мастерской Виргольда, которого молодой гонец застал вчера на привратной площади в столь незавидном положении. Здесь Эрик сразу почувствовал мрачное напряжение, как будто разлитое по дому. Гончар угрюмо обменялся с гостями приветствием и тут же вернулся к своему кругу, больше не обращая на мальчишек никакого внимания. Молодой гонец, чувствуя что им не очень-то рады, направился было к выходу, но его темноволосый приятель был явно другого мнения. Он молча принялся рассматривать товар, всем своим видом явно показывая, что не собирается так быстро покидать мастерскую. Наконец, спустя несколько минут, показавшихся смущенному калифорнийцу бесконечными, Виргольд со вздохом оторвался от своей работы и крикнул куда-то в глубину дома:
- Бруно! К тебе пришел твой приятель из крепости. Можешь с ним отлучиться ненадолго. Но если к утру хоть один кувшин останется недокрашеным, я с тебя всю шкуру спущу, так и знай.
Эрик заинтересованно вскинул голову, догадываясь, что сейчас увидит того самого сына ремесленника, которому давеча Курт отвесил столь двусмысленный комплимент. И действительно, почти тут же из внутренней комнаты появился подросток и, бросив испуганный взгляд на отца, приветствовал юного конюха дружеским хлопком по плечу.
На вид пареньку можно было дать лет пятнадцать-шестнадцать. Он был немного повыше и покрупнее Тила и, наверное, в будущем стал бы телосложением напоминать мускулистого родителя, но пока его фигура еще сохраняла юношескую стройность и гибкость. Что касается лица, то Эрик опытным взглядом завсегдатая голливудских киноплощадок сразу определил, что с такой внешностью мальчика с руками оторвал бы режиссер любого молодежного сериала. Густые волосы цвета темной бронзы волной спускались до плеч. Карие глаза с длинными ресницами чуть застенчиво, но с явным интересом рассматривали нового знакомого из-под длинной челки. Чуть курносый нос, слегка нарушая гармонию лица, лишь добавлял пареньку очарования. Да, с такой внешностью Бруно действительно пользовался бы бешеной популярностью что у этого, как его там, Сладкого Ингра,что в любом аналогичном заведении привычного Эрику мира.
Гости поспешно попрощались с гончаром (Виргольд лишь раздраженно махнул им рукой) и вся компания выкатилась на улицу под палящие лучи полуденного джевелширского солнца. Предложение Тила искупаться было принято единогласно. Передвигаться пришлось легкой рысцой - накалившаяся земля уже порядком припекала пятки.
Бруно, сперва еще занятый какими-то не слишком веселыми мыслями, постепенно разговорился и выложил друзьям причины своего подавленного настроения. Впрочем, ничего особенно неожиданного Эрик не услышал. Все семейство гончара с тех пор как на них свалилось несчастье прибывало в не лучшем расположении духа, со дня на день ожидая возвращения купца с выручкой и в тоже время мучаясь сомнениями, вернется ли он вообще. С каждым днем задержки напряжение нарастало, и глава семьи частенько срывал его на близких. Особенно доставалось Бруно, который, во-первых, всегда был под рукой в мастерской, во-вторых, являлся более приемлемой мишенью для выпускания пара, чем младшие брат с сестрой и ожидавшая через несколько месяцев еще одного жена. Паренек был уже достаточно взрослым, чтобы понимать состояние отца и не обижаться на ужесточившиеся наказания за свои обычные проступки, но каждый раз после посещения привратной площади Виргольд просто «слетал с катушек» и драл своего отпрыска так, что тот не всегда мог удержаться от просьб прекратить истязание (что, как уже понял Эрик, считалось среди джевелширских мальчишек проявлением малодушия).
- Ты же знаешь, у отца рука тяжелая, - жаловался сын гончара Тилу, - но раньше он порол меня за дело и всегда заранее предупреждал, сколько на этот раз всыплет. Но в эти дни он приходит такой… и смотрит на меня… ну… словно я его враг. Без единого слова швыряет на скамью и хлещет ремнем без счету. Я боюсь, что если не взмолюсь о пощаде, он просто запорет меня до обморока или еще хуже... Я даже думал сбежать и спрятаться где-нибудь пока это все не кончится, но боюсь, вдруг он тогда примется за младших.
Эрик чуть приотстал, чтобы разглядеть Бруно сзади, и аж присвистнул. Ягодицы, ляжки и даже кое-где икры парня были густо покрыты совсем свежими припухшими бордовыми и фиолетовыми следами от отцовского ремня. Причем если рубцы на теле Тима (и на его собственной заднице, как он подозревал) располагались довольно равномерно и под определенным углом, то «узоры» на заднем фасаде Бруно представляли из себя настоящий хаос. Некоторые удары пришлись почти вдоль тела и, пересекая множество более ранних полосок, доставили юноше, очевидно, особо нестерпимую боль.
Молодой калифорниец лишь тяжело вздохнул, искренне сочувствуя своему новому знакомому. Он уже начал изучать в колледже психологию и догадывался в чем причина такого ожесточения Виргольда. Очевидно, постоянные издевательские намеки стражников, на то, как он мог бы быстро решить свои проблемы за счет сына, подспудно капали несчастному гончару на мозги и заставляли его неосознанно чувствовать мальчика виновником собственных страданий и унижения. Если все именно так, то со временем положение Бруно только ухудшится. Кстати! У Эрика вдруг мелькнул вопрос, которым он и поспешил поделиться с товарищами.
- Слушай, Бруно, ведь ваш долг вроде бы совсем небольшой, да? Неужели за все это время вы не продали товара на тридцать ройн?
- Продали, конечно. Но, понимаешь, - Бруно состроил страдальческую гримасу, - каждые три дня, как отца… ну, в общем, как он приходит на площадь, наш долг возрастает еще на тридцать ройн. Так что за это время он не уменьшился, а наоборот, вырос более чем вдвое. Единственная наша надежда, что Эйнар все-таки вернется с выручкой.
Эрик оставалось лишь подивиться, сколь мало отличаются методы работы королевского наместника Урлана и мексиканских рэкетиров с западного побережья США.

Catpaw